Автор: Леана
Персонажи: Голд/Белль
Таймлайн: после 2.12
Жанры: Гет, Романтика, Ангст
Размер: Миди
Статус: закончен
КФ
В поезде
В поезде
Форма — пустота. Голд не мог вспомнить, в какой из книг он вычитал эту фразу. Скорее всего, это был тот почти коричневый от времени и сырости дневник восточного монаха, который он извлек на прошлой неделе из коллекции вещиц, собранных Бэем во времена его юношеских путешествий с коммуной хиппи.
Форма — пустота. Эта мантра заполняла сознание Голда с того момента, когда они с Эммой покинули грохочущий мегаполис, ставший домом для Бэя и его семьи. Многие годы он чувствовал себя именно так — частью пространства, наполненной пустотой. Оформленной, но безнадежно пустой частью бесконечного пространства. Но в этот вечер, в вагоне чикагского экспресса, спустя два месяца после отъезда из Сторибрука, он больше не чувствовал пустоты. Она исчезла, появилось нечто иное, чему Голд пока не дал названия, это чувство не приносило ни облегчения, ни радости, но оно больше не являлось пустотой, и за это он был благодарен.
Она где-то там. Его маленькая принцесса. Все еще его. Где-то в том городе, который даже после разрушения проклятья остался проклятым для них двоих. Он не знал, в чьем доме она теперь живет, с кем проводит время. Но она там. И он едет к ней.
Стальная змея скользила по равнине, Голд дремал, вглядываясь в напластования прошедшего. Геохронологическая шкала одной слишком затянувшейся человеческой жизни. Местами слои почти прозрачные – горный хрусталь чистейшей воды. Это счастливые воспоминания, светлые дни. Но основная часть разреза – жестко спрессованные каменистые породы. Цвета базальтовых скал в самую черную, безлунную и беззвездную ночь.
Эти нижние слои пропитаны отчаянием, страхом, человеческими страданиями и кровью. Забыть, затолкать подальше, не слышать больше плача матерей, разлученных с детьми, не слышать стонов и проклятий. Вперед, вперед во времени, в дни, залитые солнечным светом и счастьем. Вот, здесь! Его воспоминания осветило ярким весенним солнцем, и он увидел Белль, танцующую в его ласковых лучах. Он сидел в своем неизменном кресле, а она кружилась, беззаботно кружилась в центре огромного зала и смеялась, пробуждая к жизни все то, что в нем еще оставалось человеческого. Он не сводил с нее взгляда, очарованный и безвозвратно плененный девушкой, которая завоевала его доверие, осмелившись довериться первой.
Он смотрел в глаза старику в оконном стекле поезда и шептал: ты ее не заслуживаешь. И знал ответ: без нее больше незачем жить.
Ему потребовалось всего несколько минут после прощания с сыном, чтобы понять, куда и зачем он возвращается. Все нити, которые он когда-либо начинал, завершили свой путь по колесу его прялки судеб. Все, кроме одной. Белль, - шептал он в полусне. Белль, - эхом отзывалась весна за окном экспресса.
Лишь однажды Голд допустил ошибку. Лишь однажды он впустил в сознание воспоминания, которые за несколько недель загнал в самые глубины подсознательного. Вспомнил их последнюю ночь накануне Черной Среды, как он мысленно окрестил день, когда Белль переступила черту города. Он вспомнил шелк ее волос на своих плечах, губах, повсюду; её голос, чарующий, заставляющий забывать обо всем на свете.. Вспомнил, с какой нежностью она проводила своими тонкими пальчиками медленные линии вдоль морщин на его лице, придумывая, что могла бы означать каждая из них.
- Вот эта означает, что ты никогда не переставал искать сына.. А эта - что ты всегда любил меня..
Он вспомнил ту ночь, и самообладание изменило ему. Сжал трость так, что хрустнули суставы, другой рукой закрыл лицо, стараясь сдержать сухие рыдания, рвавшие грудь изнутри голодными львами. Арена пустует. Вам нечем поживиться, звери, возвращайтесь в клетку!
Отчаяние первых дней осталось позади. Да, она забыла его, но она жива. Он не потерял её навсегда, как тридцать лет тому назад в Зачарованном Лесу. Она жива, и он знает, где её искать. Сейчас это было важнее всего остального.
Королевская семья
Королевская семья
Эмма осторожно вела машину сквозь сырую туманную ночь, Генри крепко спал на заднем сиденье; Голд решил, что сейчас самое подходящее время выразить сожаления о несдержанности, которую он проявил перед поездкой, когда пришел в дом Мэри-Маргарет и, угрожая кровавой расправой, обязал их стать телохранителями Белль на время его отсутствия.
Эмма коротко с пониманием кивнула, а минуту спустя, представив, как она вела бы себя, случись подобная беда с Генри, великодушно протянула правую руку, и Голд пожал её левой. Этот жест не был классическим рукопожатием, но удовлетворил обоих, поскольку их отношения уже не укладывались в рамки чисто деловых.
За время совместного путешествия они лучше узнали друг друга, и поневоле сблизились. Он был почти уничтожен событиями Черной Среды, его горе искало выход, а Эмма умела слушать.
- Они выполнили все, о чем ты просил.
- Что? - он отвлекся от созерцания ее профиля, и заметил лёгкую усмешку на тонких губах.
- Мои родители. И остальные. Я говорила с Мэри—Маргарет, пока вы с Генри оплачивали парковку. Они сделали все, о чем ты просил. Они сказали ей только то, что ты решил позволить ей узнать...
Голд скорее почувствовал, чем услышал недосказанную часть фразы.
- Вряд ли для ее новой личности можно было найти более правдоподобное объяснение тому, что случилось на дороге и в больнице.
Они одновременно вспомнили разговор двухнедельной давности, превратившийся в жаркий спор о том, следует ли им судить капитана по законам этого мира или же казнить по традиции Зачарованного Леса. Бэй взял на себя роль миротворца, а Эмма, распаляясь все больше, как всегда, когда дело касалось ее юрисдикции, в сердцах воскликнула:
- Почему бы тебе просто не поцеловать ее? Она все вспомнит, вы вместе отправитесь в закат, и ты позволишь нам спокойно вершить правосудие!!
Она заметила, как он вздрогнул и побледнел, словно от пощечины, все поняла и поджала губы. Смятенный, страдающий мистер Голд — зрелище было на редкость непривычное и даже ранящее. Бэй метнул на Эмму взгляд, полный гнева и осуждения, и ей оставалось лишь сожалеть о сказанном. Извинения, сочувствие были бы неуместны и даже оскорбительны.
Тишину в машине нарушил Генри:
- Они встречают нас!! Смотрите!!
Впереди на дороге вспыхнули огни фар, и через пять минут Голд стал свидетелем очередного счастливого воссоединения Королевской семьи. Если бы не тянущая боль в том месте, где теоретически помещалось человеческое сердце, Голд нашел бы немало поводов позабавиться и поупражнять свое острословие, наблюдая происходящее. Но боль не отпускала, и становилась тем сильнее, чем ближе был город, в котором Белль в этот поздний час должно быть уже сладко спала в своей постели. На мгновение Голд представил, как превращает машину с Чармингами в огненный шар, но лишь на одно мгновение. Он убеждал себя, что нужно подождать еще немного, и они ответят на вопрос, который он так боялся задать, вопрос, который сжигал его изнутри, потому что содержал в себе имя любимой. Он даже начал подозревать, что они намеренно испытывают его терпение, в качестве мелочной мести за недавние угрозы...
Боль становилась сильнее.
- Эмма..
И она поняла. С одного взгляда. Обернулась к матери:
- Мэри-Маргарет, где теперь живёт Белль?
Обратный отсчет
Обратный отсчет
Холодное одинокое утро прошло в бесплодных попытках составить основу для рекавера памяти. Восемьсот шестьдесят четвертый вариант раствора ничем не порадовал создателя. Голд питал смутную и, как говорили в этом мире, суеверную надежду на тысячный вариант состава.
Он переходил дорогу, когда почувствовал это. Привычно кольнуло. Голд обернулся и успел увидеть невысокую фигурку в голубом пальто, с волной темно-каштановых волос, исчезавшую в дверях кафе. Минуту он стоял и смотрел на закрывшиеся двери, а затем заставил себя идти дальше.
Остаток дня он провел в магазине, приводя в порядок дела и мысли.
Информации было получено предостаточно, но решения давались нелегко, множество непредсказуемых, не поддающихся контролю переменных превращали задачи, которые стояли перед Голдом, в проблемы. Он как никто знал, что не существует безвыходных ситуаций, он сумел однажды переселить целый мир в другое время и пространство ради достижения своей цели. Он готов был совершить нечто не менее масштабное, чтобы достичь цели, которая стояла перед ним теперь.
Голд выяснил, где живет Белль, где она работает, на какие вечеринки ее водит Руби, и где содержится капитан. Он знал, что она по-прежнему заказывает медовые блинчики на завтрак, и в какое время в камере капитана вечером выключают свет. Он узнал также, что Регина затеяла тяжбу против Эммы, пытаясь вернуть сына, что Генри вновь посещает психотерапевта, и что женщина, имени которой он не допускал даже в свои мысли, чтобы не осквернить пространства, где отныне обитала Белль, потому что именно ее он винил во вторжении капитана в его жизнь и утрате любимой, покинула город. Он так и не смог понять ее мотивы. И не смог подавить ярости, полыхавшей пламенем всякий раз, когда в своих размышлениях он только приближался к обдумыванию участи, которую готовил для нее и капитана. Обратный отсчет начался.
Привычно кольнуло. Он замер, прислушиваясь. Шаги вдоль стены здания. Мягкая обувь. Белль любила каблуки. Но то чувство не могло обмануть. Голд поднялся и вышел из офиса. Тёмный силуэт за стеклянной дверью магазина медлил в нерешительности.
Про себя он позвал ее по имени. Они стояли по разные стороны двери, и Голд перебирал в уме все, что он хотел ей сказать, все, что мог бы сказать, и чего говорить не следовало.
Белль
Белль
Другая. Совсем другая. Даже больно. Точнее, больнее, чем обычно.
Белль стояла у порога, все еше придерживая ручку двери, оставляя себе путь к отступлению.
"Вы мистер Голд?" - прошелестело в памяти.
Но на сей раз она не спросила. Она знала, кто он. Она знала.
Он готовился к этой минуте долго и тщательно. Прекрасно понимая, какую муку предстоит пережить, когда она будет смотреть на него как на чужого. Он заставил себя представить этот взгляд, сжиться с ним, смириться. Но реальность оказалась милосерднее: безразличие в ее взгляде не ранило. Отрезвляло. Ее больше не было. Его бесценной девочки, поцеловавшей монстра, не стало. Перед ним стояла сдержанно-равнодушная, совершенно чужая девушка с глазами и волосами Белль. На этом сходство заканчивалось.
Повела плечом, поправляя ремень сумки. Спрятала руки в карманах пальто. Значит, ей не все равно.
- Мне сообщили, что вы вернулись в город. Я решила зайти. Подумала, что мы должны поговорить, и лучше не откладывать.
Ее голос. Чуть севший, с едва заметным акцентом, это был голос, который он помнил и любил.
- Я понимаю. - слова прозвучали ровно. Хорошо, вот так, полный самоконтроль, нельзя испугать ее, нельзя насторожить. - Ты всегда была смелой. Ты всегда выбирала прямые пути.
Она молча изучала его лицо, иногда слегка покусывая губы, как в минуты глубокой задумчивости. Многое во взгляде Белль подсказало Голду, что, несмотря на всю ее решимость не откладывать встречи с тем, о ком, по его настойчивой просьбе, воспринятой жителями Сторибрука как прямой приказ с невысказанными угрозами, ей поведали лишь полуправду, она так же как и он не знала, о чем будет их разговор.
Он попытался помочь.
- Для начала, и это очень важно, я бы хотел объяснить, что в тот день, в больнице..
- Нет, - она остановила его спокойно, почти властно, и он увидел ее такой, как в первый раз: Принцесса в золотом наряде, окруженная свитой рыцарей, привыкшая повелевать, и вспомнил, как высоко она держала голову, уходя с ним из отцовского дворца, словно темный маг уводил ее не в плен, а приглашал хозяйкой в свой замок. Та Белль с легкостью парировала его самые глубокие убеждения:
"Ты не монстр!"
"Ты счастлив, что я вернулась!"
И он понял, что изменилось: она стала такой, какой была до того, как любовь сделала их обоих уязвимыми.
- Мы поговорим о том дне, - спокойно продолжала чужая девушка с глазами Белль, - но позже. Сперва я хотела бы узнать немного больше о человеке, которого мне представили, как моего возлюбленного.
Как невозмутимо прозвучали эти слова! Не отвела глаз, не улыбнулась, ничего. Белль.. Таким тоном заключают сделки, отдают приказы, выносят приговоры, но никогда — говорят о любимых.
Голд кивнул, предложил ей стул, сам остался стоять, опираясь о прилавок. Она задавала общие вопросы, о том, как давно они знакомы и как долго были вместе. Спрашивала так, будто брала официальное интервью, без тени эмоций. Он чувствовал, как дворцы его надежд атакуют снежные бури, наметая сугробы по скаты крыш, как в ту, первую зиму в его замке, когда они оказались отрезанными ото всего мира холодом и темнотой.
- Я плохо сплю, - призналась она. - Не помню снов. Часто, просыпаясь, я думаю одну и ту же фразу, иногда слышу ее, женский голос, он звучит гулко, словно эхом отдается от стен, словно эти слова были сказаны в большом помещении.
- Например, в парадной зале старинного замка?
Недоумевающий взгляд. Стена непонимания. Он понял, что поспешил, переменил позу, осторожно спросил.
- Что за слова?
- Это работает.
- Продолжай, - чуть слышно отозвался Голд.
- Это мой голос?
- Да.
- Почему я слышу эти слова? Что они означают?
Как же объяснить, не испугав, не разрушив то хрупкое душевное равновесие, которое ей так недавно удалось обрести? Как напомнить о том, что было между ними, не упоминая о жизни в другом мире?
Он перевел дыхание и попытался.
- Это была сказка, которую мы сочиняли вместе. Это была такая игра. Мы представляли себя героями сказки и создавали для них историю.
- Как называлась сказка?
- Красавица и Чудовище.
Приподняла брови, уточняя, не шутит ли он. Голд сжал губы, подавив усмешку. Она в свойственной только его Белль манере прикрыла глаза, улыбнулась, легко качнула головой, и его накрыло воспоминание из первого дня, который они провели в этом мире вместе: они здесь, в магазине, Белль в коротком синем платье с распущенными волосами стоит близко, как никогда, её руки на его груди; она опускает взгляд, качает головой, улыбается и повторяет, что должна остаться с ним. Картинка была яркой, живой, и, растаяв через секунду, оставила Голда потрясенным и беспомощным. Он не подготовился к подобному, не ожидая, что собственная память будет столь коварно подводить его именно тогда, когда он нуждался в полном контроле над своими чувствами.
- Красавица и Чудовище, - протянула Белль. - Мы были не слишком оригинальны.
- Не слишком, - согласился Голд.
- Продолжай.
- Вместе мы придумали мир, полный магии, в котором я попал под власть заклятия, сделавшего меня темным магом, а ты была принцессой, которую я привел в свой замок в оплату одной услуги. И в том замке, в той жизни, ты поцеловала меня, пытаясь снять заклятие. Поцелуй истинной любви. А когда чары начали развеиваться, ты сказала: Поцелуй меня снова! Это работает!
- И что вы сделали?
Молчание.
- Что вы сделали?
- Я оттолкнул тебя.
Она задумалась.
- Похоже, мы упражнялись в сочинении трагедий.
Не сдержав улыбки, Голд кивнул.
- Боюсь, в этом мы упражнялись чаще, чем многие другие пары.
Он внимательно наблюдал за ней, но Белль никак не отреагировала на последние слова.
- Зачем мы все это придумали? - вдруг спросила она, встала и подошла ближе, остановилась на расстоянии вытянутой руки. Он машинально сделал короткий шаг в сторону, отступил, сохраняя дистанцию. - Нам было скучно?
- Нет.
Она стояла рядом и смотрела прямо в его глаза, решительно, изучающе-бесстрастно, буднично, почти холодно. Он так остро помнил волшебство, которое окутывало их прежде, когда они были так близко, тот горячий магический кокон абсолютного единства и стремления друг к другу.
- В тот день, в больнице...
- Нет, нет, - она нетерпеливо взмахнула рукой, отмахнулась, как от мухи, - все нормально. Это в порядке вещей — когда мужчина приходит в палату своей девушки и, забыв о том, что она после травмы потеряла память, привычно целует ее.. я все понимаю. Надеюсь, моя реакция не заставила вас страдать.
Голд и при желании не смог бы прокомментировать последнюю фразу, но и промолчать сейчас было невозможно.
- На самом деле, - он улыбнулся ей той улыбкой которая была лишь для нее одной, улыбкой, которую он никому другому и никогда не позволил бы заметить, - на самом деле, я искренне рассчитывал на другую реакцию. Я надеялся, что ты вспомнишь меня. Я надеялся, что смогу разбудить тебя от забытья, как в нашей сказке ты разбудила меня от заклятья.
- Хочешь сказать, ты поцеловал меня в рамках нашей... ролевой игры? - Она спросила резко, вдруг, и как будто не заметила, что перешла на более близкий уровень общения. - ... поцелуй истинной любви?
- Да.
- Но это не сработало?
- Нет.
- Потому что мы не в сказке, разве не очевидно?
- Прежде нас это не останавливало.
Их взгляды на мгновение встретились, и, наверное, в его глазах было слишком много невысказанной надежды, почти мольбы, потому что она не выдержала, отвернулась, и тихо прошептала:
- Нет, я не попрошу тебя об этом. Я не помню, как любила тебя, и пока не полюбила снова. Это не сработает. Мне пора. - Она принялась поправлять шарф и волосы, еще раз посмотрела в глаза Голда, и ушла, унося с собой свет, и звук, и его способность сделать следующий вдох.
"Пока не полюбила снова. Пока не полюбила снова. Пока..."
Зачем она это сказала? Для чего?
Он потерял счет времени, бесцельно бродя по дому и прокручивая в голове подробности их первой встречи вновь и вновь. Луна заливала фиолетовым светом улицы притихшего города, из леса в распахнутые окна долетали голоса ночных птиц. Пока. Пока не полюбила снова.
Он не позволил себе верить услышанному. Допустить, что даже эта Белль, которая никогда не была в Тёмном Замке, никогда не падала с лестницы в его объятья, не слушала его печальных рассказов о сыне, не танцевала для него, что даже она находит возможным полюбить его? Все, что эта Белль знала о мистере Голде, - обрывочные отчеты жителей Сторибрука, которые были фактически надиктованы им самим через Эмму, и сомнительные результаты недавнего разговора.
Звук двигателя проезжавшей мимо машины прервал поток восхитительных воспоминаний, заглушил голос Белль, и Голд почувствовал резкую боль в ноге. Он с удивлением перевел взгляд вниз, взглянул на правую ладонь. В ней не было трости. Он бродил по дому часами без трости, не чувствуя боли, пока в его сердце звучал голос Белль.
Первые шаги
Первые шаги
- Шериф Свон! Я все еще жду своей повестки!
Эмма и Дэвид одновременно подняли глаза от бумаг, и Голд подумал, что оба они похоже на кроликов, увидевших удава.
- Она здесь, мистер Голд. Получите и распишитесь. Вас приглашают в качестве свидетеля обвинения.
- Излишнее уточнение, шериф Свон. Эта вселенная не выдержала бы такого парадокса, как я в роли свидетеля защиты по делу капитана.
Доверительные «Голд» и «Эмма» остались за чертой города, в Сторибруке их отношения вернулись в привычное русло, по крайней мере, при посторонних наблюдателях проще и удобнее было сохранять статус кво.
- Кстати, я хотела обсудить с вами один момент, касающийся слушания. Нам не удастся избежать упоминания о событиях, имевших место в Зачарованном Лесу, а также некоторых фактов о ваших магических способностях и подробностей гибели вашей жены. Защита, как вы сами понимаете, построит свою стратегию именно на этом.
Голд поудобнее разместил трость и произнес спокойно, не повышая тона:
- Я сровняю этот город с землей, если в присутствии Белль будет сказано хоть полслова о славном прошлом его жителей в другом мире.
Эмма и Дэвид переглянулись, Эмма выпрямилась на стуле, готовясь к очередному жаркому спору, с удивлением ловя себя на тайном предвкушении; с некоторых пор ей стало доставлять странное удовольствие скрещивать шпаги с Голдом. Но сегодня у него не было ни времени, ни желания вести словесные войны.
- Представьте Сторибрук в руинах, в огне, шериф Свон, и толпы жителей, вынужденных спасаться бегством. Мы с Белль уедем заранее. Она уже переступила черту, хуже ей не станет. Вы с Генри также сможете покинуть город без ущерба для ваших драгоценных воспоминаний друг о друге. Участь прочих меня, как вы догадываетесь, волнует весьма и весьма слабо.
Он взглядом приказывал Эмме держать при себе подозрения о том, что последние его слова - относительный блеф.
- Тогда, может быть, вам или ее отцу следует убедить Белль не присутствовать на слушании. Мы пригласим ее в качестве свидетеля в первый день, а затем вы сами должны проследить, чтобы она не появлялась в зале суда и не читала прессы.
Пару минут они выжигали друг друга упрямыми взглядами, под конец заключив перемирие традиционными едкими усмешками. Для него разговор был окончен.
- Мне известно, что вы наводили справки о распорядке дня капитана и расписании его встреч с адвокатом.
Издевательский смешок был ей ответом.
- Голд, если вы попытаетесь приблизиться к заключенному...
- Я оставляю это решение за собой, как, впрочем, и все остальные.
12-40. Пора уходить. Голд коротко кивнул Эмме, развернулся; она догнала его у дверей, сжала плечо.
- Ты же не станешь рисковать Белль ради мести? Ты же потеряешь ее снова и навсегда, если исполнишь задуманное?
- Но разве это не прекрасно, милая Эмма? Знать наверняка, на чьи запястья ты будешь натягивать наручники, когда капитана найдут с раздробленным черепом или отравленным таинственным ядом? Хм, прозвучало несколько двусмысленно, но здесь все свои, не так ли? - и резким движением захлопнул дверь, оставляя королевскую семью гадать, чего в его словах было больше на этот раз — самодовольной иронии или реальной угрозы.
Голд вышел из участка и направился к кафе.
Сегодня она будет обедать одна. Пришлось немного потратиться, чтобы устроить в школе очередной благотворительный вечер и занять Снежку в обеденное время на пару недель, но к болезни ребенка Золушки он не имел ни малейшего отношения. Здесь его совесть была чиста.
Колючие взгляды старушки нисколько его не волновали, а вот плохо скрываемое сочувствие в глазах Руби удивляло и немного утешало. Голд не был здесь со дня памятного свидания с гамбургерами, и сейчас ничто, кроме стопроцентного рецепта рекавера памяти, не заставило бы его повторить прежний заказ.
Белль легко взбежала по ступенькам, впорхнула в кафе желтой колибри в своем ярком вязаном платье до колен, тепло улыбнулась хозяйкам и замерла на месте, увидев Голда. Он улыбнулся, она подошла с несколько обреченным видом, и они сдержанно приветствовали друг друга. В то же мгновение Руби материализовалась у столика, поставила на него обычный обеденный заказ Белль, и той не оставалось ничего иного, как сесть напротив Голда.
Пару минут они поглощали свои порции в тишине, не поднимая глаз. Белль первой нарушила молчание.
- Ты ждал меня, - не спросила, озвучила очевидное.
- Да.
- Будешь рассказывать мне о нашем прошлом?
- Я не думаю, что это может помочь. Это просто слова, информация, которую твой разум воспримет как чужую историю, примерно так же, как мы воспринимаем истории, прочитанные в книгах. Нет, я думал о другом, когда шел сюда.
-О чем же?
Его рука скользнула по поверхности стола, и кончики их пальцев соприкоснулись.
- Я хочу показать тебе кое-что, если ты позволишь. Хоппер сказал, что тело подчас помнит лучше, чем разум.
Белль молчала, устремив взгляд на их руки. Тогда он осторожно взял ее ладонь, развернул и пальцами другой руки провел по внутренней стороне от запястья до подушечек ее вздрагивающих пальчиков. Потом нежно поцеловал в самый центр ладони. Заметил, что ее дыхание участилось, стало поверхностным.
- Что это? - прошептала Белль.
- Это был наш жест, маленькая ласка, своего рода опознавательный знак. Мы шутили, что так мы узнаем друг друга, если вдруг потеряем зрение, слух и обоняние.
Она вздохнула, скрестила руки на груди, печально посмотрела в окно:
- Нам следовало быть более пессимистичными и придумать опознавательный знак на случай потери памяти.
Затянувшееся молчание, крохотные кусочки пирожных, маленькие глотки кофе в попытках потянуть время, продлить это спонтанное свидание, немного дольше побыть вдвоем. Надо было придумать хоть что-то, какой-то повод встретиться вновь, убедить, что они должны видеться время от времени, сказать еще хоть пару фраз, пока она здесь, рядом.
- Как твой мобильник?
- Что? Ах да, не работает. Я не могу найти зарядное устройство. А как ты..?
- Оно у меня.
Знакомое выражение. Слегка сощурила глаза. Они все еще понимали друг друга.
- Хочешь пригласить меня к себе?
- Хочешь согласиться?
Пауза перед ответом была столь недолгой, что он один смог бы ее заметить.
- Да.
Дом
Дом
В огромном холле особняка голоса звучали гулко, протяжно, и Белль, которую Голд привел сюда спустя два месяца после разлуки, с каждой секундой становилась все больше похожа на ту Белль, которую он привел в свой замок так невероятно много лет назад. Голд взглянул на свои руки, проверяя, не покрылись ли они желто-зеленой чешуей.
- Здесь мы играли в Красавицу и Чудовище? - осведомилась Белль, пытаясь скрыть волнение за насмешливым тоном.
- Да, этот дом был нашей любимой песочницей, - с улыбкой подыграл Голд. - Зарядник наверху, я принесу.
Белль осталась одна в пустом холле. Она стояла, осматривалась и прислушивалась к себе, надеясь, что дом, в котором, если верить Голду, она провела немало счастливых часов, вызовет к жизни утраченные воспоминания.
Двери в гостиную были распахнуты, и она вошла, приятно удивившись обилию света и цвета в доме немолодого одинокого мужчины. Присев на софу, обитую голубым бархатом, Белль огляделась и начала замечать хлебные крошки своей прежней жизни в этом доме. Во-первых, стопка книг на столе. Это было явно женское чтиво, Голд не стал бы тратить времени на такие книги. Затем ее внимание привлекли шелковый кремовый шарфик, небрежно перекинутый через спинку стула, и пара серебристых перчаток на каминной полке. Забытое шитье в корзине для газет. Повсюду ее взор выхватывал доказательства того, что она была, если и не полноправной хозяйкой этого дома, то, по крайней мере, любимой женщиной его хозяина.
А потом она увидела фотографии. Десяток фоторамок на каминной полке, выдержанных в одном стиле — белая эмаль и серебро. Только на двух снимках были запечатлены незнакомые ей лица — семья его сына, очевидно; на остальных улыбались, смеялись и целовались они с Голдом.
Совершенно потрясенная, Белль оставила софу и подошла к камину. Она по очереди брала фоторамки и внимательно изучала изображения. Она никогда не предполагала, что способна выглядеть столь счастливой и сияющей. И оттого, как девушка на фотографиях смотрела на обнимавшего ее мужчину, к горлу подкатывал комок, а в душе просыпалась зависть.
Такой Голд и застал ее, спустившись вниз: жадно поглощающей зрелище забытого счастья.
Фотография, которую она держала в руках, была сделана накануне Черной Среды. Там они сидели на скамье в саду, обнявшись, он прятал лицо в мягких локонах на ее плече, а она смеялась.
Почувствовав его присутствие, Белль спросила, не оборачиваясь:
- Еще один наш .. опознавательный знак?
- Да.
- Были и другие?
- Несомненно.
- Например?
Голд поймал ее взгляд, убеждаясь, что она понимает, о чем просит. Ответом ему была легкая улыбка, несмелый вызов.
Он медлил. Белль ждала. Тогда Голд приблизился, встал у нее за спиной. Он знал, что она закроет глаза и задержит дыхание. Так было и прежде. Он медленно отвел волосы с ее шеи, наклонился и поцеловал прохладную шелковистую кожу, согревая дыханием.
С легким смехом Белль выдохнула и отстранилась. Прошлась по комнате, обняла себя за плечи, словно защищаясь. Остановилась у окна, пригладила волосы, снова рассмеялась и посмотрела на Голда:
- Мне от тебя никуда не деться, так?
- Белль..
- Я хочу сказать: я вижу, как ты страдаешь, и понимаю, как сильно хочешь вернуть меня. Все, что я знаю о тебе, - все, что мне рассказывали, твоя репутация, твой дом, - говорит само за себя: ты никогда не отступаешь от намеченной цели. Ты всегда получаешь желаемое, так или иначе. И сейчас твоя цель — я, верно? И я чувствую, как будто у меня нет выбора. Словно все уже решено. А я хочу, чтобы у меня был выбор. Хочу сама решать свою судьбу. Чему ты улыбаешься?
- Я узнаю мою прежнюю Белль, а это не может не радовать. Все это ты уже говорила однажды. И именно эти убеждения привели тебя ко мне.
- Думаешь, я вспоминаю себя?
- Скорее, открываешь себя заново. И ты права: я ничего в этой жизни не желаю больше, чем вернуть тебя. Но источник моей непреклонности не в давней привычке добиваться желаемого любыми способами, а в том, что сказала мне ты, Белль, совсем недавно, за несколько минут до того, как нас снова разлучили. Ты сказала, что, найдя то, за что стоит бороться, нельзя сдаваться. Ты говорила обо мне. И вспоминая ту минуту, я не могу себе простить, что просто слушал, не обнял тебя, не поцеловал. У нас оставалось всего несколько мгновений, и я их упустил. Я принимал дарованное мне сокровище, как должное, а ведь это был подарок. Ты была даром, который я ценил недостаточно, и потому вновь потерял. Я более не совершу подобной ошибки.
Они стояли в разных концах комнаты, полные надежд и сомнений, и Голд вновь почувствовал то волшебство, что соединяло их прежде. Это были слабые потоки, едва оформившиеся, едва осмелившиеся существовать, но они стали началом. Белль больше не была чужой и недосягаемой.
Суд
Суд
Ночью он вернулся в сон, который преследовал его в первые недели после Черной Среды. Они с Белль вновь стояли на дороге, Голд слышал выстрел, она падала за черту, и он не успевал ее удержать. Ночь за ночью он опаздывал на те несколько секунд. Несмотря на всю его силу, все его могущество, ему никогда не удавалось спасти тех, кого он любил.
Зал суда был переполнен. Голд стирал поверхность зубов в мелкую крошку, слыша отовсюду слащавую ересь сторонников капитана. Для него оставалось за гранью понимания, откуда у капитана за два месяца появились союзники и сторонники. Они называли Белль «случайной жертвой, поймавшей шальную пулю». Руки Голда горели от рвущейся на волю магии. Он мог бы одним щелчком лишить всех вокруг дара речи, воспламенить, раздавить, уничтожить. Мог бы обрушить на их головы своды здания и при этом выйти наружу целым и невредимым.
Прошлый вечер сейчас казался волшебным сном. После своеобразного выяснения отношений в гостиной они с Белль смогли провести пару часов вместе, не раня, не смущая, не испытывая друг друга на прочность. Он показывал ей дом и сад, рассказывал, где она любила бывать, какие изменения планировала внести в дизайн интерьера. Он радовался словно ребенок, наблюдая, с какой готовностью Белль впитывает детали своей прежней жизни, и откровенно любовался своей принцессой, поминутно гася непрошеные воспоминания о тяжести ее тела и нежности кожи.
Это было очень похоже на первые дни после разрушения проклятия, когда она вновь вернулась в его жизнь. Белль часто подходила к нему, касалась, сначала несмело, словно убеждаясь, что не спит, не грезит, изучала руки, гладила волосы, все повторяла, как это прекрасно и удивительно, что он снова стал человеком, а потом зарывалась в его объятья совершенно счастливая и успокоенная.
Почувствовав чей-то пристальный взгляд, Голд вскинул голову и встретился глазами с Эммой. Утром он еще раз попытался убедить ее закрыть дело. «Он просто исчезнет», - пообещал Голд, - «твои руки останутся чистыми».
Сейчас она смотрела на него с тревогой, ее мучили опасения, что, несмотря на официальную капитуляцию, Голд припрятал в рукаве пару козырей, и, прежде чем присяжные вынесут приговор, капитана найдут в его камере как минимум обезглавленным, в прямом соответствии с озвученными угрозами. Вместе с тем Голд читал в ее взгляде понимание и нечто, близко напоминавшее сочувствие. Она единственная знала, чего ему стоит контролировать свою силу, когда речь шла об убийце его счастья.
Не без злорадного удовлетворения Голд отметил, что все остальные в зале суда избегали его взгляда. Каждый из присутствующих был в курсе соглашения, заключенного между ним и королевской семьей.
Он заранее обо всем позаботился. Расставил людей как живые пешки по стратегически важным позициям. Эмма побоялась испытывать его терпение, когда он попросил не устраивать очную ставку Белль и капитану. Руби и Снежка приведут Белль точно к назначенному времени. Она не услышит ничего, что могло бы смутить ее картину мира. Мира, в котором не было магии, фей, Зачарованного Леса, принцев и принцесс. Мира, в котором не было и его. Но это пока, - напомнил он себе. Пока не полюбила снова, - напомнила надежда.
Он самолично вычитал и откорректировал список вопросов, которые помощник прокурора и адвокат собирались задать Белль. При этом присутствовал и судья, бывший в прошлой жизни часовщиком. Голд вдохновенно правил списки, слыша за спиной недовольное покашливание. Если кто-то пытался возразить против очередного вычеркивания, Голд постукивал по столешнице мизинцем правой руки, и тотчас полы адвокатской и судейской мантий начинали тлеть, и любые возражения сменялись молчанием. Контролировать правосудие в этом городе оказалось не такой уж сложной задачей.
Белль шла по проходу под аккомпанемент звенящей тишины. Никто не осмеливался взглянуть на нее, пока она не заняла свое место свидетеля. Белль же смотрела прямо перед собой и была бледнее чем обычно. Она и помыслить не могла, что в ее руках судьба целого города, что ее неведение - залог благополучия тысячи людей.
Одно ее появление даровало ему покой.
Она держалась превосходно. Его маленькая храбрая девочка держалась по-королевски, как и подобает урожденной принцессе. В те минуты он гордился ей, восхищался и полюбил бы еще больше, будь это возможно.
Белль выступала на стороне обвинения, и помощник прокурора, разделавшись со своими обязанностями, передал свидетеля в распоряжение защиты. И все шло своим чередом, пока адвокату не пришла в голову опасная мысль, что даже влюбленный маг не станет сжигать человека заживо на глазах у сотни очевидцев. Он задал Белль один из вычеркнутых вопросов:
- Вы видели, кто стрелял в вас?
- Я не помню.
- Не помните, или не видели?
- Я.. я не знаю.
- Тогда защита вынуждена просить судью допустить обвиняемого в зал суда, с тем, чтобы пострадавшая могла точнее определиться в своих ответах.
В следующий момент все вышло из-под контроля, карточный домик рассыпался.
В глубине зала отворились двери, и двое приставов ввели капитана. Черно-красная пелена закрыла окружающий мир от Голда, и он не сразу совладал с порывом обратить затянутое в робу тело в кучку пепла. Пространство гудело от голосов, раздались свистки и вопли. Сторонники капитана что-то кричали и теснили передние ряды.
Капитан лихорадочно шарил взглядом в окружавшей его толпе, и вдруг заметил Белль на месте свидетеля, одинокую вжавшуюся в стул фигурку. Он оскалился, сделал мощный выпад в ее сторону, почти вырвавшись на мгновение из рук охранников. В ту же секунду Голд оказался рядом с ней, закрывая собой, заслоняя от ярости обезумевшего человека, создав попутно невидимую магическую преграду, а капитан закричал:
- Ты не помнишь его, не помнишь!! Ты понятия не имеешь, кто он такой!! Он больше ничто для тебя, ничто и никто, пустое место!! - он скалил зубы, кривлялся, гоготал, извиваясь в руках конвоиров. - И они жили долго и счастливо!! Но не вместе!! Конец сказки!!
Голд схватил оцепеневшую Белль за руку и повел прочь от капитана, прочь от беснующейся толпы; ее била дрожь, она низко пригибала голову, пряча от людей расширенные от ужаса глаза. Когда они оказались в коридоре, и толстые двери приглушили крики, Голд привлек ее к себе, обнял, защищая, утешая, и Белль на несколько секунд задержалась в его объятьях, прежде чем смущение одержало верх над только что пережитым кошмаром.
- Почему этот человек так сильно меня ненавидит? - она все еще дрожала и избегала его взгляда.
- Он ненавидит меня. А ты для него была лишь средством причинить мне боль.
После слушания они стояли и смотрели, как сопротивлявшегося капитана заталкивают в полицейский фургон. Он крутил головой и скалился в отвратительной ухмылке. Белль отвернулась, и Голд почувствовал ее пальцы в своей ладони, инстинктивно легко сжал, успокаивая.
Когда все закончилось, и машина тронулась в направлении тюрьмы, они все еще стояли неподвижно, и он ощущал ее дыхание на своем плече. Словно опомнившись, Белль осторожно высвободила руку, отступила на шаг, спросила:
- Ведь ты не сдашься?
- Нет.
- Ты сделаешь все возможное, чтобы вернуть меня?
- И невозможное, если придется.
Она улыбнулась и сказала то, что он мечтал услышать:
- Это хорошо. Потому что я решила, что хочу вспомнить тебя.
А потом он смотрел, как она уходит, и слышал выстрел, и вновь терял ее, опаздывая на несколько проклятых секунд. Счастье, свет, сама жизнь выскальзывали из его рук, оставляя в холодном одиночестве. Он даже не успел поцеловать ее в последний раз.
- Белль!!
- Да? - она оглянулась, остановилась, доверчиво улыбаясь.
Голд преодолел те немногие шаги, что разделяли их, отбросил трость, сжал ее лицо в ладонях и поцеловал. Она ответила, удерживая его, притягивая к себе, продлевая поцелуй.
- Я люблю тебя, - прошептал он ей в губы. - Я люблю тебя.
Она улыбнулась, и он еще раз поцеловал ее в улыбку. Потом отстранился, пытаясь удержать равновесие.
- Иди.
Белль ласково провела ладонью по его щеке, прошептала «До завтра!» и выскользнула из объятий, смягчив мучительное воспоминание о том, что он не смог ее удержать.
Незадолго до полуночи Голд получил сообщение от Эммы:
«Капитан мертв. Я получила ордер на твой арест. У тебя есть двадцать минут, чтобы исчезнуть из города»
Под водой
Под водой
За свою долгую жизнь Голд перечувствовал многое, но никогда еще не испытывал столь сильного желания расхохотаться, как в ту минуту, когда осознал произошедшее.
Какая фатальная близорукость! Так попасться в собственную ловушку!! В его умнейшую голову не приходило, что кто-то может желать смерти капитана больше него самого. Более того, зная, как сильно ненавидел его капитан, Голд готов был поверить, что заключенный сам себя прикончил, но вердикт патологоанатома исключал самоубийство.
Белль... Спустя три дня после его возвращения, она позволила поцеловать ее и даже ответила на поцелуй. Если бы он тогда не уехал... Голд всерьез обдумывал, не избить ли себя собственной тростью. Он не должен был уезжать. Он должен был остаться, поселиться в ее палате, перевезти туда все ее книги и рисунки, сидеть рядом, читать ей, держать за ручку, развлекать своими остротами, о, да что угодно, только быть рядом, не потерять ни единой минуты. А потом сказать, что они обручены, или даже женаты, подделать бумаги при необходимости, но добиться разрешения забрать ее в свой дом. Возможно, воспоминания Белль о прошлом утеряны навсегда, но он бы вернул ее, они снова были бы вместе. Тот поцелуй не оставлял сомнений: он бы вернул ее, будь у него больше времени. Но время никогда не было на их стороне.
Он знал, что Эмма не приедет. Никто не посмеет провести темного мага через нелепую юридическую волокиту этого мира: арест, звонок адвокату, прошение к судье, выход под залог. Бессилие законов этого мира перед могуществом магии забавляло.
То, что случилось, будет иметь последствия совсем иного рода. После громких угроз и обещаний казнить капитана ни одна живая душа в городе не поверит в его невиновность. А Белль, благодарение небесам, была живой. Но кто мог настолько сильно желать предотвратить их воссоединение, что не остановился перед убийством хорошо охраняемого заключенного?!
Конечно, всегда оставался вариант, что убийца преследовал личные цели, не имевшие отношения к судьбе Голда и его принцессы, но, учитывая все обстоятельства, в такой расклад поверить было нелегко.
Они не станут будить девушку, которая не далее как несколько часов назад подвергалась нападению преступника, однажды уже покушавшегося на ее жизнь, сообщением, что ее обидчик, наконец, наказан, и, вероятнее всего, руками человека, которому она едва начала доверять вновь. Они повременят с этим до утра. У него есть целая ночь, чтобы работать и планировать дальнейшие шаги.
Эмма все-таки приехала. Не найдя Голда в доме, спустилась в подвал, нерешительно остановилась на пороге, наблюдая за его сосредоточенными манипуляциями с картами города и разноцветными жидкостями. Без особой надежды развернула бумагу с ордером:
- Как насчет того, чтобы соблюсти хотя бы видимость закона? Проведешь эту ночь в камере..
- Как насчет того, чтобы отправиться в ад?
- Голд...
- Эмма, не трать слова попусту. Ночь в камере, дорогая? Следующая шутка? Я, как видишь, крайне занят. Мне нужно вычислить самоубийцу, который попытался меня подставить.
- Его ты тоже убьешь?
Они обменялись долгими взглядами. Эмма сдалась:
- Хорошо, да, я не верю, что ты причастен. Но остальные настроены весьма...
- Категорично?
- Решительно. И они имеют влияние на Белль. Пока тебя не было..
- Где она сейчас?
- Ты знаешь.
- Догадываюсь. Под крылышком матери года.
- Мы все стараемся поступать правильно.
- И как обычно, ошибаетесь на каждом шагу. Мне нужно работать. Увидимся утром.
- Тебе не стоит приходить.
- Ты же помнишь, Эмма: я оставляю все решения за собой.
- Так ты не собирался его убивать?
Короткий смешок. Пауза.
- Что ж, раз уж мне все равно смешали карты.. Я бы не стал делать этого в разгаре процесса, и не выбрал бы столь кровавый способ. Все было бы.. эм.. менее очевидно, скажем так.
Чарминги ждали его на крыльце.
- Она не желает видеть тебя.
- Что вы ей сказали?
- Уходи, Голд.
- Что вы ей сказали?!
- Правду.
- Я только хочу поговорить...
- Ты не войдешь.
Голд отступил на шаг, смерил Дэвида изучающим взглядом.
- В самом деле, ваше высочество? Вы пытаетесь удержать темного от того, чего он хочет? Вся эта ситуация мне напоминает.. ах да.. там было чуть больше реквизита, - плащи, мечи, - но в плане отношений мы все еще лесные жители, не так ли?
- Проваливай!
- Мистер Голд, пожалуйста, - вступила Белоснежка, - девочка столько пережила, так настрадалась..
- О, вы прекрасно знаете, что я не воспользуюсь и каплей магии, рискуя вновь потерять ее доверие, потому и осмелели! Кучка обнаглевших детей, поставивших все, самую свою жизнь на то, как дорога мне Белль!
- Так наша ставка сыграла? - спросил Дэвид.
- Ты забыл, что все, чем ты дорожишь — твоя жена, дочь и титул — мои великодушные подарки?
- Наша ставка сыграла, Голд?
Он медленно закрыл и снова открыл глаза, сдерживая ярость. Столь легко было бы обездвижить этих людей, устранить с его пути, заставить замолчать, но как потом объяснить это Белль?
- Партия не окончена.
Спустившись на дорогу, Голд поднял голову к окнам этажа, где находилась квартира Мэри-Маргарет.
- Белль! Белль!! Я не прикасался к капитану! Белль, ты же знаешь меня! Не помнишь, но знаешь, за эти дни не могла не узнать! Белль!!
Кружево занавески покалывало кожу на щеке, скрывая Белль от людей на улице. Ее глаза были сухи.
Руби вошла, сочувственно погладила подругу по плечу.
- Ты в порядке?
- Нет. Я совсем не в порядке. Я пытаюсь дышать под водой.
Догадка
Догадка
Снова один в пустом безмолвном доме.
Бессонная ночь дала знать о себе внезапно навалившейся усталостью. Голд опустился в кресло в гостиной и представил, что подушки сохранили тепло рук Белль.
Он начал замечать это задолго до первого поцелуя, в ту зиму, когда из-за снежных бурь они оба стали узниками Темного Замка. Как только она подходила ближе, его кожа становилась тоньше и магия слабела. Он не сразу понял, что происходит, а после не был достаточно усерден в попытках подавить зародившееся чувство. Он позволил себе думать о ней, даже мечтать, и надеялся, что девушка никогда не заподозрит его в способности испытывать привязанность и нежность. Она бы и не догадалась, не вмешайся в их судьбы чужая и жестокая душа.
Он отпустил ее. Как ни тяжело было вновь остаться одному, лишиться источника тепла и счастья, он совладал с собой и велел ей уйти. Но она встретила королеву и вернулась, чтобы погубить их обоих навсегда. Тогда, у прялки, в полумраке гулкого зала, впервые женщина просила мага позволить ей спасти его от него самого.
Голд широко распахнул глаза, потрясенный новым воспоминанием и догадкой. Женский голос говорил о настоящей любви и о возможности снять проклятье, но это не был голос Белль.
Она была моложе, чем принцесса, когда он привел ее в свой замок. Она полюбила своего учителя, но не смогла разбудить сердце монстра. Он посмеялся над ней и прогнал.
Нет фурии в аду страшнее, чем отвергнутая женщина.
Спустя почти век она продолжала мстить за то, что он отнесся с презрением к ее первому робкому чувству. То, что сделали с капитаном: Голд уже видел подобное, и сейчас, наконец, узнал характерные авторские штрихи в жестоком убийстве. И никого, кроме самого себя, он не мог обвинить в случившемся. Он собственноручно создал чудовище, отравлявшее его жизнь и в том мире, и в этом. Четыре судьбы - матери, дочери, мага и его принцессы, - сплелись в тугой вневременной узел, пустили корни друг в друга, а капитан оказался проходной пешкой в этой сложной игре.
Тот, кто любит так сильно
Тот, кто любит так сильно
Белль проснулась, села в постели, столкнувшись с темнотой. Она не вспомнила, просто вдруг поняла, что знает, где искать. Вторая полка сверху, третья слева. Желтая тетрадь в мягком переплете с изображением замка на обложке. Белль зажгла лампу и принялась читать.
Встреча была горячей. Голд с трудом разбирал дорогу, возвращаясь домой. Наверное, сломана ключица, от боли он почти терял сознание. Поскорее бы добраться до места, смыть запах обгоревшей плоти и кровавые подтеки, вправить кость. Нельзя пользоваться магией, за это придется платить, а у него и без того накопилось немало магических долгов. Он решил, что лекарств, которые он заготовил в своем подвале, достаточно, чтобы справиться с такими ранами.
Найти бы еще средство, которое помогло вытравить из памяти злобные крики: "Чем эта девчонка лучше меня, той, какой я была тогда?! Я была моложе, и уж точно милее! Почему ты выбрал ее?!" И заключительный хрип "Ты ее не получишь! Ты не захотел меня, но и ее ты тоже не получишь!"
Все позади, - убеждал он себя, - она больше не сможет преследовать Белль. Никто больше не станет выискивать по свету врагов мага вроде капитана и натравливать их на его любимую принцессу. Но ее последние слова продолжали звучать в сознании, сея зерна сомнений и опасений.
Кость оказалась цела, только вывих. Он быстро справился с ним и другими повреждениями, принял душ. Вторые сутки без сна и битва со смертельным врагом - сон забрал Голда, едва голова коснулась подушки.
Поздним вечером его разбудил звонок в дверь. Голд спустился, открыл: на пороге стояла Белль, и, хотя сейчас в ней не было той смелости, как когда-то давно, другим вечером, в другом мире, она вернулась. Сон испарился, надежда затопила сердце. Она вернулась!
Пару минут они просто стояли и смотрели друг на друга, потом Голд протянул руку и она приняла ее и вошла в его дом. В темноте, держась за руки, они проследовали в гостиную, Голд включил свет. И тут она увидела его раны.
- Что с тобой случилось?! - воскликнула Белль.
Голд поморщился. Он почти забыл о том, как выглядит после битвы. С сожалением подумал, каким прекрасным мог бы стать этот вечер.
- Я встретился с прошлым, - сказал он вслух, - пришлось отдать пару долгов.
Белль пристально глядела на него, понимая, сколь о многом он умалчивает, понимая, что такие раны наносят, когда пытаются убить, и если он все еще жив, значит, его противник, скорее всего, мертв. Она решила, что расспросы бесполезны.
- Я нашла вот это, - Белль достала из сумки желтую тетрадь. - Она... я.. все записывала, все наши сказки. Ты знал об этом?
- Нет, - Голд медленно листал тетрадь, взгляд выхватывал отдельные строчки, рисунки на полях. Здесь была вся их история, с первой встречи, история красавицы и чудовища, но впервые он видел ее глазами Белль и узнавал, как по-разному они с ней воспринимали одни и те же события.
- Когда я читала, мне показалось, что для нее... для меня.. граница между реальностью и фантазией была очень тонкой. Как будто я медленно теряла рассудок. Меня из-за этого заперли в больнице?
Голду показалось, что его ударили, кровь отлила от лица. Он сжал ее пальцы, заглянул в глаза.
- Нет! Ты не должна так думать! То было злосчастное стечение обстоятельств, нарушение закона.
- Разве? А я написала, что меня закрыли, чтобы спрятать от тебя, а тебе сказали, что я умерла, - голос Белль звучал все тише. - Что здесь правда, что выдумка? Я совсем запуталась... Мы придумали так много символов, знаков, все эти шторы, чашки, розы...
- Мы ошибались, Белль! Мы слишком часто позволяли предметам и другим людям прятать истину, разлучать нас, скрывать друг от друга. Для "нас" нужны только мы! Не чашки, не замки, не розы. Только ты и я.
Их пальцы и взгляды переплетались все теснее, ведя свой собственный диалог.
- Посмотри в начале. Эпиграф, который я выбрала к нашей истории. Прочитав последние записи в тетради, я некоторое время чувствовала себя совершенно потерянной... Я не знала, чему верить. А потом вернулась к началу и поняла, что верить можно только этому. Это правда? Я на самом деле любила тебя так сильно?
Голд открыл первую страницу и прочел:
"Тот, кто любит так сильно, что хотел бы любить в тысячу раз сильнее, все же любит меньше, нежели тот, кто любит сильнее, чем сам того хотел бы. Люк де Клапье де Вовенарг"
Белль наблюдала за ним, пока он читал. Голд не поднимал головы, он боролся со страданием, захлестнувшим его после тех строк. И вдруг услышал жесткое:
- Если это правда, то он заслуживал смерти.
- Кто?
- Капитан. Он убил "нас". Он убил то, что было между нами. Он заслуживал смерти. Ты удивлен?
- Это что-то новое, - Голд был потрясен, но счел за лучшее скрыть свое изумление ее словами. - Раньше ты никогда не оправдывала убийства.
- Все когда-то случается впервые, - Белль устало потерла сухие глаза. - Но я не оправдываю. Лишь подвожу итоги. Я любила, меня любили. Я была счастлива. Тот человек убил все это. Ты говорил, что он преследовал меня и прежде. Он набросился на меня в зале суда. Если бы не ты... Теперь он наказан. Мне больше нечего бояться.
- Но утром ты не захотела увидеться со мной потому, что считала меня убийцей.
- Нет. Не поэтому. Я не желала встречаться с тобой, потому что еще не успела разобраться, что же я хочу тебе сказать. Я говорю это сейчас. А утром мне было трудно дышать от этих новых мыслей и чувств... Все те прекрасные люди были рядом и помогали мне в течение двух месяцев. Тебя я знала три дня. И, тем не менее, после того, как они сообщили мне, что ты убийца, а ты пришел и позвал меня, я с трудом удержалась оттого, чтобы не броситься следом. Я стояла у окна, смотрела, как ты переходишь дорогу, и знала, что должна быть там, рядом с тобой, а не оставаться с теми, кто объявил тебя вне закона.
- Они заботились о тебе, пока меня не было. А теперь стараются оградить от того, кого считают опасным и недостойным твоего доверия.
- Верно. Но для них я всего лишь сломанная игрушка, очередной спасательный проект. А что я для тебя?
- Все. - Он так желал увидеть ее глаза в эту минуту. - Этого достаточно?
- Вполне. - Она снова взяла его за руку. - Если хочешь..
- Да?
- Мы можем попробовать.. начать сначала..
Голд затаил дыхание, мысленно позвал ее взглянуть на него.
- Ты говорила, что никто не может решать твою судьбу за тебя.
- Похоже, я только что это сделала, - Белль, наконец, подняла глаза, улыбаясь неуверенно, неровно, и Голд догадался, как ненадежен пока ее выбор.
Он покачал головой, давая понять, что не верит. Белль потянулась к нему, легко поцеловала, словно убеждая, но он снова покачал головой, показывая, что она не связана словом, что он оставляет двери открытыми. Белль отодвинулась, сняла ладонь с его руки.
- Мы начнем все сначала, - повторила она, - и будем надеяться, что все сработает, как в нашей сказке: я снова полюблю тебя, ты меня поцелуешь, и я все вспомню.
Усилием воли Голд заставил себя сказать:
- Тебе пора. Уже поздно.
- Прогоняешь? - она лукаво улыбнулась. - Будешь кричать, что никто и никогда не сможет полюбить монстра? Даже если ты убил человека, который стрелял в меня, даже если тот, кто нанес тебе эти раны, уже мертв, я все еще здесь, и я хочу остаться. - И, не слушая его возражений, она решительно поднялась с дивана, и направилась к выходу. - Я принесу нам что-нибудь поесть. Да, я помню, где кухня. Вернее, уже знаю, - поправила она себя.
Голд все еще пытался решить, позволить ей уйти сегодня или остаться, когда услышал шаги за спиной и голос Белль:
- Кто вы?
Ваниль на память
Ваниль на память
Белль стояла в дверях, в руках у нее был бокал, на треть заполненный прозрачной жидкостью. Она смотрела на Голда взглядом человека, встретившего призрак.
- Кто вы?
- Белль, что это?! Что ты выпила?
Он уловил момент, когда она его узнала. Выражения страха, изумления, смятения и недоверия сменялись на ее лице, уступив, наконец, место ужасу, смешанному с радостью, если такое вообще возможно.
- Это ты? - прошептала Белль.
Голд пытался проглотить колючий ком, сдавивший горло, и не мог произнести ни слова.
- Ты стал человеком? - Ее глаза медленно наполнялись слезами. - Значит, я успела? Я сбежала от королевы и вернулась к тебе?
С трудом, но ему удалось спросить:
- Ты собиралась вернуться ко мне? После того, как я прогнал тебя?
Его Белль никогда не рассказывала ему об этом. Хотя в тот злосчастный вечер, на дороге, возможно, она просто опустила часть истории...
- Ты стал человеком..,- она больше не сдерживала слез, и в ее глазах больше не было страха, лишь тихая удивленная радость. И нежность. Такая глубокая всепрощающая нежность, что Голду снова стало не хватать воздуха. Он хотел подойти к ней, но тело не слушалось.
- Белль, что ты помнишь?
- Я помню, как решила вернуться... но вместо твоего оказалась в замке королевы, в темнице, а потом вон там, - она указала на холл позади себя и медленно огляделась вокруг. - Что это за место? Почему мы выглядим так странно?
- Это другой мир. Я перенес нас всех сюда, чтобы найти своего сына.
- Ты перенес и меня? Ты не забыл обо мне?
- О Белль! - Голд, наконец, стряхнул оцепенение, сделал несколько шагов. - Я никогда не забывал о тебе!
Бокал в ее руках снова привлек его внимание, наполняя душу отчаянием. Хриплый голос зазвучал в сознании: "Ты не выбрал меня, но и ее ты тоже не получишь!" Возможно ли, что созданный им однажды демон сумел каким-то образом оставить последнее слово за собой, в очередной раз забрав их с Белль общие воспоминания, стерев достигнутое согласие и доверие, отбросив его назад? Нет, - ответил он себе, - если бы к напитку в руках Белль приложила руку та женщина, его принцессы уже не было бы в живых.
- Где ты нашла это?
- Не знаю.
Он осторожно взял бокал из ее рук и вдруг уловил знакомый аромат. Ваниль. Прежде чем темнота начала поглощать ее душу, его вторая ученица во все свои отвары и настои добавляла по щепотке ванили, на все вопросы отвечая лишь печальной улыбкой. Маг не допытывался, а она никогда не была склонна откровенничать, но что-то подсказывало ему, что ванильный аромат, наполнявший временами его замок, как-то связан с кольцом, которое тогда еще юная королева носила на цепочке на шее.
Исчезновение из памяти Белль лет, проведенных в психиатрической больнице, приобрело смысл. Его вторая ученица - а он уже не сомневался, что этот напиток приготовила именно она, - не смогла стереть печальных воспоминаний Белль из прошлого мира, но сумела удалить память о тех страданиях, что причинила ей в мире этом. Попутно уничтожив и все счастливые моменты, которые Белль провела с ним, - печально подумал Голд, но тут же одернул себя. Она и так сделала больше, чем удалось ему. Ученица превзошла мастера. Он навсегда избавил королеву от матери, разрушавшей ее жизнь, а она поставила точку в их многолетнем противостоянии, вернув чудовищу его красавицу. Еще одна война была окончена в тот день.
Они стояли так близко друг к другу, кто-то должен был сделать первое движение. И сделала его Белль. Она всегда была смелой. Она всегда выбирала прямые пути. Ее пальцы коснулись его плеча и волос, провели по виску, изучая новый для нее человеческий облик любимого существа.
Голд чувствовал короткие электрические разряды от несмелых ласковых прикосновений, и сдерживал изматывающее желание заключить ее в объятья, прижать к себе, слиться в одно, спрятать ее ото всего мира, чтобы никто и никогда более не смог их разлучить.
Белль всматривалась в его глаза, ища в них то, что когда-то давно пробудило в ней нежность и доверие. И, наверное, найдя наконец, впервые улыбнулась сквозь слезы.
- Все хорошо, Белль, все хорошо..- Он касался ее так легко, словно она была соткана из солнечных лучей, и любое неосторожное движение могло развеять прекрасный мираж. - Главное, что ты помнишь наше прошлое в том мире, наш замок, поцелуй, и то, что ты решила вернуться ко мне... А в этом мире... мы начнем все сначала.
Голд раскрыл ее ладонь и прижался губами. Им в очередной раз предстояло пройти известный путь. Все повторится вновь. Они снова будут перемещаться в пространстве дома, все время думая друг о друге и не смея сближаться, Белль будет гладить его волосы, изучать руки, проверяя, не грезит ли она, и повторять, как счастлива, что он стал человеком, а потом он будет все чаще целовать ее по вечерам перед тем, как отпустить в ее комнату, пока однажды они не решат, что в той комнате больше нет необходимости.
- Мы начнем все сначала, - эхом повторила Белль, затихая в его объятьях, и Голд, не удержавшись от усмешки, подумал, что это становится традицией.
Персонажи: Голд/Белль
Таймлайн: после 2.12
Жанры: Гет, Романтика, Ангст
Размер: Миди
Статус: закончен
КФ
В поезде
В поезде
Форма — пустота. Голд не мог вспомнить, в какой из книг он вычитал эту фразу. Скорее всего, это был тот почти коричневый от времени и сырости дневник восточного монаха, который он извлек на прошлой неделе из коллекции вещиц, собранных Бэем во времена его юношеских путешествий с коммуной хиппи.
Форма — пустота. Эта мантра заполняла сознание Голда с того момента, когда они с Эммой покинули грохочущий мегаполис, ставший домом для Бэя и его семьи. Многие годы он чувствовал себя именно так — частью пространства, наполненной пустотой. Оформленной, но безнадежно пустой частью бесконечного пространства. Но в этот вечер, в вагоне чикагского экспресса, спустя два месяца после отъезда из Сторибрука, он больше не чувствовал пустоты. Она исчезла, появилось нечто иное, чему Голд пока не дал названия, это чувство не приносило ни облегчения, ни радости, но оно больше не являлось пустотой, и за это он был благодарен.
Она где-то там. Его маленькая принцесса. Все еще его. Где-то в том городе, который даже после разрушения проклятья остался проклятым для них двоих. Он не знал, в чьем доме она теперь живет, с кем проводит время. Но она там. И он едет к ней.
Стальная змея скользила по равнине, Голд дремал, вглядываясь в напластования прошедшего. Геохронологическая шкала одной слишком затянувшейся человеческой жизни. Местами слои почти прозрачные – горный хрусталь чистейшей воды. Это счастливые воспоминания, светлые дни. Но основная часть разреза – жестко спрессованные каменистые породы. Цвета базальтовых скал в самую черную, безлунную и беззвездную ночь.
Эти нижние слои пропитаны отчаянием, страхом, человеческими страданиями и кровью. Забыть, затолкать подальше, не слышать больше плача матерей, разлученных с детьми, не слышать стонов и проклятий. Вперед, вперед во времени, в дни, залитые солнечным светом и счастьем. Вот, здесь! Его воспоминания осветило ярким весенним солнцем, и он увидел Белль, танцующую в его ласковых лучах. Он сидел в своем неизменном кресле, а она кружилась, беззаботно кружилась в центре огромного зала и смеялась, пробуждая к жизни все то, что в нем еще оставалось человеческого. Он не сводил с нее взгляда, очарованный и безвозвратно плененный девушкой, которая завоевала его доверие, осмелившись довериться первой.
Он смотрел в глаза старику в оконном стекле поезда и шептал: ты ее не заслуживаешь. И знал ответ: без нее больше незачем жить.
Ему потребовалось всего несколько минут после прощания с сыном, чтобы понять, куда и зачем он возвращается. Все нити, которые он когда-либо начинал, завершили свой путь по колесу его прялки судеб. Все, кроме одной. Белль, - шептал он в полусне. Белль, - эхом отзывалась весна за окном экспресса.
Лишь однажды Голд допустил ошибку. Лишь однажды он впустил в сознание воспоминания, которые за несколько недель загнал в самые глубины подсознательного. Вспомнил их последнюю ночь накануне Черной Среды, как он мысленно окрестил день, когда Белль переступила черту города. Он вспомнил шелк ее волос на своих плечах, губах, повсюду; её голос, чарующий, заставляющий забывать обо всем на свете.. Вспомнил, с какой нежностью она проводила своими тонкими пальчиками медленные линии вдоль морщин на его лице, придумывая, что могла бы означать каждая из них.
- Вот эта означает, что ты никогда не переставал искать сына.. А эта - что ты всегда любил меня..
Он вспомнил ту ночь, и самообладание изменило ему. Сжал трость так, что хрустнули суставы, другой рукой закрыл лицо, стараясь сдержать сухие рыдания, рвавшие грудь изнутри голодными львами. Арена пустует. Вам нечем поживиться, звери, возвращайтесь в клетку!
Отчаяние первых дней осталось позади. Да, она забыла его, но она жива. Он не потерял её навсегда, как тридцать лет тому назад в Зачарованном Лесу. Она жива, и он знает, где её искать. Сейчас это было важнее всего остального.
Королевская семья
Королевская семья
Эмма осторожно вела машину сквозь сырую туманную ночь, Генри крепко спал на заднем сиденье; Голд решил, что сейчас самое подходящее время выразить сожаления о несдержанности, которую он проявил перед поездкой, когда пришел в дом Мэри-Маргарет и, угрожая кровавой расправой, обязал их стать телохранителями Белль на время его отсутствия.
Эмма коротко с пониманием кивнула, а минуту спустя, представив, как она вела бы себя, случись подобная беда с Генри, великодушно протянула правую руку, и Голд пожал её левой. Этот жест не был классическим рукопожатием, но удовлетворил обоих, поскольку их отношения уже не укладывались в рамки чисто деловых.
За время совместного путешествия они лучше узнали друг друга, и поневоле сблизились. Он был почти уничтожен событиями Черной Среды, его горе искало выход, а Эмма умела слушать.
- Они выполнили все, о чем ты просил.
- Что? - он отвлекся от созерцания ее профиля, и заметил лёгкую усмешку на тонких губах.
- Мои родители. И остальные. Я говорила с Мэри—Маргарет, пока вы с Генри оплачивали парковку. Они сделали все, о чем ты просил. Они сказали ей только то, что ты решил позволить ей узнать...
Голд скорее почувствовал, чем услышал недосказанную часть фразы.
- Вряд ли для ее новой личности можно было найти более правдоподобное объяснение тому, что случилось на дороге и в больнице.
Они одновременно вспомнили разговор двухнедельной давности, превратившийся в жаркий спор о том, следует ли им судить капитана по законам этого мира или же казнить по традиции Зачарованного Леса. Бэй взял на себя роль миротворца, а Эмма, распаляясь все больше, как всегда, когда дело касалось ее юрисдикции, в сердцах воскликнула:
- Почему бы тебе просто не поцеловать ее? Она все вспомнит, вы вместе отправитесь в закат, и ты позволишь нам спокойно вершить правосудие!!
Она заметила, как он вздрогнул и побледнел, словно от пощечины, все поняла и поджала губы. Смятенный, страдающий мистер Голд — зрелище было на редкость непривычное и даже ранящее. Бэй метнул на Эмму взгляд, полный гнева и осуждения, и ей оставалось лишь сожалеть о сказанном. Извинения, сочувствие были бы неуместны и даже оскорбительны.
Тишину в машине нарушил Генри:
- Они встречают нас!! Смотрите!!
Впереди на дороге вспыхнули огни фар, и через пять минут Голд стал свидетелем очередного счастливого воссоединения Королевской семьи. Если бы не тянущая боль в том месте, где теоретически помещалось человеческое сердце, Голд нашел бы немало поводов позабавиться и поупражнять свое острословие, наблюдая происходящее. Но боль не отпускала, и становилась тем сильнее, чем ближе был город, в котором Белль в этот поздний час должно быть уже сладко спала в своей постели. На мгновение Голд представил, как превращает машину с Чармингами в огненный шар, но лишь на одно мгновение. Он убеждал себя, что нужно подождать еще немного, и они ответят на вопрос, который он так боялся задать, вопрос, который сжигал его изнутри, потому что содержал в себе имя любимой. Он даже начал подозревать, что они намеренно испытывают его терпение, в качестве мелочной мести за недавние угрозы...
Боль становилась сильнее.
- Эмма..
И она поняла. С одного взгляда. Обернулась к матери:
- Мэри-Маргарет, где теперь живёт Белль?
Обратный отсчет
Обратный отсчет
Холодное одинокое утро прошло в бесплодных попытках составить основу для рекавера памяти. Восемьсот шестьдесят четвертый вариант раствора ничем не порадовал создателя. Голд питал смутную и, как говорили в этом мире, суеверную надежду на тысячный вариант состава.
Он переходил дорогу, когда почувствовал это. Привычно кольнуло. Голд обернулся и успел увидеть невысокую фигурку в голубом пальто, с волной темно-каштановых волос, исчезавшую в дверях кафе. Минуту он стоял и смотрел на закрывшиеся двери, а затем заставил себя идти дальше.
Остаток дня он провел в магазине, приводя в порядок дела и мысли.
Информации было получено предостаточно, но решения давались нелегко, множество непредсказуемых, не поддающихся контролю переменных превращали задачи, которые стояли перед Голдом, в проблемы. Он как никто знал, что не существует безвыходных ситуаций, он сумел однажды переселить целый мир в другое время и пространство ради достижения своей цели. Он готов был совершить нечто не менее масштабное, чтобы достичь цели, которая стояла перед ним теперь.
Голд выяснил, где живет Белль, где она работает, на какие вечеринки ее водит Руби, и где содержится капитан. Он знал, что она по-прежнему заказывает медовые блинчики на завтрак, и в какое время в камере капитана вечером выключают свет. Он узнал также, что Регина затеяла тяжбу против Эммы, пытаясь вернуть сына, что Генри вновь посещает психотерапевта, и что женщина, имени которой он не допускал даже в свои мысли, чтобы не осквернить пространства, где отныне обитала Белль, потому что именно ее он винил во вторжении капитана в его жизнь и утрате любимой, покинула город. Он так и не смог понять ее мотивы. И не смог подавить ярости, полыхавшей пламенем всякий раз, когда в своих размышлениях он только приближался к обдумыванию участи, которую готовил для нее и капитана. Обратный отсчет начался.
Привычно кольнуло. Он замер, прислушиваясь. Шаги вдоль стены здания. Мягкая обувь. Белль любила каблуки. Но то чувство не могло обмануть. Голд поднялся и вышел из офиса. Тёмный силуэт за стеклянной дверью магазина медлил в нерешительности.
Про себя он позвал ее по имени. Они стояли по разные стороны двери, и Голд перебирал в уме все, что он хотел ей сказать, все, что мог бы сказать, и чего говорить не следовало.
Белль
Белль
Другая. Совсем другая. Даже больно. Точнее, больнее, чем обычно.
Белль стояла у порога, все еше придерживая ручку двери, оставляя себе путь к отступлению.
"Вы мистер Голд?" - прошелестело в памяти.
Но на сей раз она не спросила. Она знала, кто он. Она знала.
Он готовился к этой минуте долго и тщательно. Прекрасно понимая, какую муку предстоит пережить, когда она будет смотреть на него как на чужого. Он заставил себя представить этот взгляд, сжиться с ним, смириться. Но реальность оказалась милосерднее: безразличие в ее взгляде не ранило. Отрезвляло. Ее больше не было. Его бесценной девочки, поцеловавшей монстра, не стало. Перед ним стояла сдержанно-равнодушная, совершенно чужая девушка с глазами и волосами Белль. На этом сходство заканчивалось.
Повела плечом, поправляя ремень сумки. Спрятала руки в карманах пальто. Значит, ей не все равно.
- Мне сообщили, что вы вернулись в город. Я решила зайти. Подумала, что мы должны поговорить, и лучше не откладывать.
Ее голос. Чуть севший, с едва заметным акцентом, это был голос, который он помнил и любил.
- Я понимаю. - слова прозвучали ровно. Хорошо, вот так, полный самоконтроль, нельзя испугать ее, нельзя насторожить. - Ты всегда была смелой. Ты всегда выбирала прямые пути.
Она молча изучала его лицо, иногда слегка покусывая губы, как в минуты глубокой задумчивости. Многое во взгляде Белль подсказало Голду, что, несмотря на всю ее решимость не откладывать встречи с тем, о ком, по его настойчивой просьбе, воспринятой жителями Сторибрука как прямой приказ с невысказанными угрозами, ей поведали лишь полуправду, она так же как и он не знала, о чем будет их разговор.
Он попытался помочь.
- Для начала, и это очень важно, я бы хотел объяснить, что в тот день, в больнице..
- Нет, - она остановила его спокойно, почти властно, и он увидел ее такой, как в первый раз: Принцесса в золотом наряде, окруженная свитой рыцарей, привыкшая повелевать, и вспомнил, как высоко она держала голову, уходя с ним из отцовского дворца, словно темный маг уводил ее не в плен, а приглашал хозяйкой в свой замок. Та Белль с легкостью парировала его самые глубокие убеждения:
"Ты не монстр!"
"Ты счастлив, что я вернулась!"
И он понял, что изменилось: она стала такой, какой была до того, как любовь сделала их обоих уязвимыми.
- Мы поговорим о том дне, - спокойно продолжала чужая девушка с глазами Белль, - но позже. Сперва я хотела бы узнать немного больше о человеке, которого мне представили, как моего возлюбленного.
Как невозмутимо прозвучали эти слова! Не отвела глаз, не улыбнулась, ничего. Белль.. Таким тоном заключают сделки, отдают приказы, выносят приговоры, но никогда — говорят о любимых.
Голд кивнул, предложил ей стул, сам остался стоять, опираясь о прилавок. Она задавала общие вопросы, о том, как давно они знакомы и как долго были вместе. Спрашивала так, будто брала официальное интервью, без тени эмоций. Он чувствовал, как дворцы его надежд атакуют снежные бури, наметая сугробы по скаты крыш, как в ту, первую зиму в его замке, когда они оказались отрезанными ото всего мира холодом и темнотой.
- Я плохо сплю, - призналась она. - Не помню снов. Часто, просыпаясь, я думаю одну и ту же фразу, иногда слышу ее, женский голос, он звучит гулко, словно эхом отдается от стен, словно эти слова были сказаны в большом помещении.
- Например, в парадной зале старинного замка?
Недоумевающий взгляд. Стена непонимания. Он понял, что поспешил, переменил позу, осторожно спросил.
- Что за слова?
- Это работает.
- Продолжай, - чуть слышно отозвался Голд.
- Это мой голос?
- Да.
- Почему я слышу эти слова? Что они означают?
Как же объяснить, не испугав, не разрушив то хрупкое душевное равновесие, которое ей так недавно удалось обрести? Как напомнить о том, что было между ними, не упоминая о жизни в другом мире?
Он перевел дыхание и попытался.
- Это была сказка, которую мы сочиняли вместе. Это была такая игра. Мы представляли себя героями сказки и создавали для них историю.
- Как называлась сказка?
- Красавица и Чудовище.
Приподняла брови, уточняя, не шутит ли он. Голд сжал губы, подавив усмешку. Она в свойственной только его Белль манере прикрыла глаза, улыбнулась, легко качнула головой, и его накрыло воспоминание из первого дня, который они провели в этом мире вместе: они здесь, в магазине, Белль в коротком синем платье с распущенными волосами стоит близко, как никогда, её руки на его груди; она опускает взгляд, качает головой, улыбается и повторяет, что должна остаться с ним. Картинка была яркой, живой, и, растаяв через секунду, оставила Голда потрясенным и беспомощным. Он не подготовился к подобному, не ожидая, что собственная память будет столь коварно подводить его именно тогда, когда он нуждался в полном контроле над своими чувствами.
- Красавица и Чудовище, - протянула Белль. - Мы были не слишком оригинальны.
- Не слишком, - согласился Голд.
- Продолжай.
- Вместе мы придумали мир, полный магии, в котором я попал под власть заклятия, сделавшего меня темным магом, а ты была принцессой, которую я привел в свой замок в оплату одной услуги. И в том замке, в той жизни, ты поцеловала меня, пытаясь снять заклятие. Поцелуй истинной любви. А когда чары начали развеиваться, ты сказала: Поцелуй меня снова! Это работает!
- И что вы сделали?
Молчание.
- Что вы сделали?
- Я оттолкнул тебя.
Она задумалась.
- Похоже, мы упражнялись в сочинении трагедий.
Не сдержав улыбки, Голд кивнул.
- Боюсь, в этом мы упражнялись чаще, чем многие другие пары.
Он внимательно наблюдал за ней, но Белль никак не отреагировала на последние слова.
- Зачем мы все это придумали? - вдруг спросила она, встала и подошла ближе, остановилась на расстоянии вытянутой руки. Он машинально сделал короткий шаг в сторону, отступил, сохраняя дистанцию. - Нам было скучно?
- Нет.
Она стояла рядом и смотрела прямо в его глаза, решительно, изучающе-бесстрастно, буднично, почти холодно. Он так остро помнил волшебство, которое окутывало их прежде, когда они были так близко, тот горячий магический кокон абсолютного единства и стремления друг к другу.
- В тот день, в больнице...
- Нет, нет, - она нетерпеливо взмахнула рукой, отмахнулась, как от мухи, - все нормально. Это в порядке вещей — когда мужчина приходит в палату своей девушки и, забыв о том, что она после травмы потеряла память, привычно целует ее.. я все понимаю. Надеюсь, моя реакция не заставила вас страдать.
Голд и при желании не смог бы прокомментировать последнюю фразу, но и промолчать сейчас было невозможно.
- На самом деле, - он улыбнулся ей той улыбкой которая была лишь для нее одной, улыбкой, которую он никому другому и никогда не позволил бы заметить, - на самом деле, я искренне рассчитывал на другую реакцию. Я надеялся, что ты вспомнишь меня. Я надеялся, что смогу разбудить тебя от забытья, как в нашей сказке ты разбудила меня от заклятья.
- Хочешь сказать, ты поцеловал меня в рамках нашей... ролевой игры? - Она спросила резко, вдруг, и как будто не заметила, что перешла на более близкий уровень общения. - ... поцелуй истинной любви?
- Да.
- Но это не сработало?
- Нет.
- Потому что мы не в сказке, разве не очевидно?
- Прежде нас это не останавливало.
Их взгляды на мгновение встретились, и, наверное, в его глазах было слишком много невысказанной надежды, почти мольбы, потому что она не выдержала, отвернулась, и тихо прошептала:
- Нет, я не попрошу тебя об этом. Я не помню, как любила тебя, и пока не полюбила снова. Это не сработает. Мне пора. - Она принялась поправлять шарф и волосы, еще раз посмотрела в глаза Голда, и ушла, унося с собой свет, и звук, и его способность сделать следующий вдох.
"Пока не полюбила снова. Пока не полюбила снова. Пока..."
Зачем она это сказала? Для чего?
Он потерял счет времени, бесцельно бродя по дому и прокручивая в голове подробности их первой встречи вновь и вновь. Луна заливала фиолетовым светом улицы притихшего города, из леса в распахнутые окна долетали голоса ночных птиц. Пока. Пока не полюбила снова.
Он не позволил себе верить услышанному. Допустить, что даже эта Белль, которая никогда не была в Тёмном Замке, никогда не падала с лестницы в его объятья, не слушала его печальных рассказов о сыне, не танцевала для него, что даже она находит возможным полюбить его? Все, что эта Белль знала о мистере Голде, - обрывочные отчеты жителей Сторибрука, которые были фактически надиктованы им самим через Эмму, и сомнительные результаты недавнего разговора.
Звук двигателя проезжавшей мимо машины прервал поток восхитительных воспоминаний, заглушил голос Белль, и Голд почувствовал резкую боль в ноге. Он с удивлением перевел взгляд вниз, взглянул на правую ладонь. В ней не было трости. Он бродил по дому часами без трости, не чувствуя боли, пока в его сердце звучал голос Белль.
Первые шаги
Первые шаги
- Шериф Свон! Я все еще жду своей повестки!
Эмма и Дэвид одновременно подняли глаза от бумаг, и Голд подумал, что оба они похоже на кроликов, увидевших удава.
- Она здесь, мистер Голд. Получите и распишитесь. Вас приглашают в качестве свидетеля обвинения.
- Излишнее уточнение, шериф Свон. Эта вселенная не выдержала бы такого парадокса, как я в роли свидетеля защиты по делу капитана.
Доверительные «Голд» и «Эмма» остались за чертой города, в Сторибруке их отношения вернулись в привычное русло, по крайней мере, при посторонних наблюдателях проще и удобнее было сохранять статус кво.
- Кстати, я хотела обсудить с вами один момент, касающийся слушания. Нам не удастся избежать упоминания о событиях, имевших место в Зачарованном Лесу, а также некоторых фактов о ваших магических способностях и подробностей гибели вашей жены. Защита, как вы сами понимаете, построит свою стратегию именно на этом.
Голд поудобнее разместил трость и произнес спокойно, не повышая тона:
- Я сровняю этот город с землей, если в присутствии Белль будет сказано хоть полслова о славном прошлом его жителей в другом мире.
Эмма и Дэвид переглянулись, Эмма выпрямилась на стуле, готовясь к очередному жаркому спору, с удивлением ловя себя на тайном предвкушении; с некоторых пор ей стало доставлять странное удовольствие скрещивать шпаги с Голдом. Но сегодня у него не было ни времени, ни желания вести словесные войны.
- Представьте Сторибрук в руинах, в огне, шериф Свон, и толпы жителей, вынужденных спасаться бегством. Мы с Белль уедем заранее. Она уже переступила черту, хуже ей не станет. Вы с Генри также сможете покинуть город без ущерба для ваших драгоценных воспоминаний друг о друге. Участь прочих меня, как вы догадываетесь, волнует весьма и весьма слабо.
Он взглядом приказывал Эмме держать при себе подозрения о том, что последние его слова - относительный блеф.
- Тогда, может быть, вам или ее отцу следует убедить Белль не присутствовать на слушании. Мы пригласим ее в качестве свидетеля в первый день, а затем вы сами должны проследить, чтобы она не появлялась в зале суда и не читала прессы.
Пару минут они выжигали друг друга упрямыми взглядами, под конец заключив перемирие традиционными едкими усмешками. Для него разговор был окончен.
- Мне известно, что вы наводили справки о распорядке дня капитана и расписании его встреч с адвокатом.
Издевательский смешок был ей ответом.
- Голд, если вы попытаетесь приблизиться к заключенному...
- Я оставляю это решение за собой, как, впрочем, и все остальные.
12-40. Пора уходить. Голд коротко кивнул Эмме, развернулся; она догнала его у дверей, сжала плечо.
- Ты же не станешь рисковать Белль ради мести? Ты же потеряешь ее снова и навсегда, если исполнишь задуманное?
- Но разве это не прекрасно, милая Эмма? Знать наверняка, на чьи запястья ты будешь натягивать наручники, когда капитана найдут с раздробленным черепом или отравленным таинственным ядом? Хм, прозвучало несколько двусмысленно, но здесь все свои, не так ли? - и резким движением захлопнул дверь, оставляя королевскую семью гадать, чего в его словах было больше на этот раз — самодовольной иронии или реальной угрозы.
Голд вышел из участка и направился к кафе.
Сегодня она будет обедать одна. Пришлось немного потратиться, чтобы устроить в школе очередной благотворительный вечер и занять Снежку в обеденное время на пару недель, но к болезни ребенка Золушки он не имел ни малейшего отношения. Здесь его совесть была чиста.
Колючие взгляды старушки нисколько его не волновали, а вот плохо скрываемое сочувствие в глазах Руби удивляло и немного утешало. Голд не был здесь со дня памятного свидания с гамбургерами, и сейчас ничто, кроме стопроцентного рецепта рекавера памяти, не заставило бы его повторить прежний заказ.
Белль легко взбежала по ступенькам, впорхнула в кафе желтой колибри в своем ярком вязаном платье до колен, тепло улыбнулась хозяйкам и замерла на месте, увидев Голда. Он улыбнулся, она подошла с несколько обреченным видом, и они сдержанно приветствовали друг друга. В то же мгновение Руби материализовалась у столика, поставила на него обычный обеденный заказ Белль, и той не оставалось ничего иного, как сесть напротив Голда.
Пару минут они поглощали свои порции в тишине, не поднимая глаз. Белль первой нарушила молчание.
- Ты ждал меня, - не спросила, озвучила очевидное.
- Да.
- Будешь рассказывать мне о нашем прошлом?
- Я не думаю, что это может помочь. Это просто слова, информация, которую твой разум воспримет как чужую историю, примерно так же, как мы воспринимаем истории, прочитанные в книгах. Нет, я думал о другом, когда шел сюда.
-О чем же?
Его рука скользнула по поверхности стола, и кончики их пальцев соприкоснулись.
- Я хочу показать тебе кое-что, если ты позволишь. Хоппер сказал, что тело подчас помнит лучше, чем разум.
Белль молчала, устремив взгляд на их руки. Тогда он осторожно взял ее ладонь, развернул и пальцами другой руки провел по внутренней стороне от запястья до подушечек ее вздрагивающих пальчиков. Потом нежно поцеловал в самый центр ладони. Заметил, что ее дыхание участилось, стало поверхностным.
- Что это? - прошептала Белль.
- Это был наш жест, маленькая ласка, своего рода опознавательный знак. Мы шутили, что так мы узнаем друг друга, если вдруг потеряем зрение, слух и обоняние.
Она вздохнула, скрестила руки на груди, печально посмотрела в окно:
- Нам следовало быть более пессимистичными и придумать опознавательный знак на случай потери памяти.
Затянувшееся молчание, крохотные кусочки пирожных, маленькие глотки кофе в попытках потянуть время, продлить это спонтанное свидание, немного дольше побыть вдвоем. Надо было придумать хоть что-то, какой-то повод встретиться вновь, убедить, что они должны видеться время от времени, сказать еще хоть пару фраз, пока она здесь, рядом.
- Как твой мобильник?
- Что? Ах да, не работает. Я не могу найти зарядное устройство. А как ты..?
- Оно у меня.
Знакомое выражение. Слегка сощурила глаза. Они все еще понимали друг друга.
- Хочешь пригласить меня к себе?
- Хочешь согласиться?
Пауза перед ответом была столь недолгой, что он один смог бы ее заметить.
- Да.
Дом
Дом
В огромном холле особняка голоса звучали гулко, протяжно, и Белль, которую Голд привел сюда спустя два месяца после разлуки, с каждой секундой становилась все больше похожа на ту Белль, которую он привел в свой замок так невероятно много лет назад. Голд взглянул на свои руки, проверяя, не покрылись ли они желто-зеленой чешуей.
- Здесь мы играли в Красавицу и Чудовище? - осведомилась Белль, пытаясь скрыть волнение за насмешливым тоном.
- Да, этот дом был нашей любимой песочницей, - с улыбкой подыграл Голд. - Зарядник наверху, я принесу.
Белль осталась одна в пустом холле. Она стояла, осматривалась и прислушивалась к себе, надеясь, что дом, в котором, если верить Голду, она провела немало счастливых часов, вызовет к жизни утраченные воспоминания.
Двери в гостиную были распахнуты, и она вошла, приятно удивившись обилию света и цвета в доме немолодого одинокого мужчины. Присев на софу, обитую голубым бархатом, Белль огляделась и начала замечать хлебные крошки своей прежней жизни в этом доме. Во-первых, стопка книг на столе. Это было явно женское чтиво, Голд не стал бы тратить времени на такие книги. Затем ее внимание привлекли шелковый кремовый шарфик, небрежно перекинутый через спинку стула, и пара серебристых перчаток на каминной полке. Забытое шитье в корзине для газет. Повсюду ее взор выхватывал доказательства того, что она была, если и не полноправной хозяйкой этого дома, то, по крайней мере, любимой женщиной его хозяина.
А потом она увидела фотографии. Десяток фоторамок на каминной полке, выдержанных в одном стиле — белая эмаль и серебро. Только на двух снимках были запечатлены незнакомые ей лица — семья его сына, очевидно; на остальных улыбались, смеялись и целовались они с Голдом.
Совершенно потрясенная, Белль оставила софу и подошла к камину. Она по очереди брала фоторамки и внимательно изучала изображения. Она никогда не предполагала, что способна выглядеть столь счастливой и сияющей. И оттого, как девушка на фотографиях смотрела на обнимавшего ее мужчину, к горлу подкатывал комок, а в душе просыпалась зависть.
Такой Голд и застал ее, спустившись вниз: жадно поглощающей зрелище забытого счастья.
Фотография, которую она держала в руках, была сделана накануне Черной Среды. Там они сидели на скамье в саду, обнявшись, он прятал лицо в мягких локонах на ее плече, а она смеялась.
Почувствовав его присутствие, Белль спросила, не оборачиваясь:
- Еще один наш .. опознавательный знак?
- Да.
- Были и другие?
- Несомненно.
- Например?
Голд поймал ее взгляд, убеждаясь, что она понимает, о чем просит. Ответом ему была легкая улыбка, несмелый вызов.
Он медлил. Белль ждала. Тогда Голд приблизился, встал у нее за спиной. Он знал, что она закроет глаза и задержит дыхание. Так было и прежде. Он медленно отвел волосы с ее шеи, наклонился и поцеловал прохладную шелковистую кожу, согревая дыханием.
С легким смехом Белль выдохнула и отстранилась. Прошлась по комнате, обняла себя за плечи, словно защищаясь. Остановилась у окна, пригладила волосы, снова рассмеялась и посмотрела на Голда:
- Мне от тебя никуда не деться, так?
- Белль..
- Я хочу сказать: я вижу, как ты страдаешь, и понимаю, как сильно хочешь вернуть меня. Все, что я знаю о тебе, - все, что мне рассказывали, твоя репутация, твой дом, - говорит само за себя: ты никогда не отступаешь от намеченной цели. Ты всегда получаешь желаемое, так или иначе. И сейчас твоя цель — я, верно? И я чувствую, как будто у меня нет выбора. Словно все уже решено. А я хочу, чтобы у меня был выбор. Хочу сама решать свою судьбу. Чему ты улыбаешься?
- Я узнаю мою прежнюю Белль, а это не может не радовать. Все это ты уже говорила однажды. И именно эти убеждения привели тебя ко мне.
- Думаешь, я вспоминаю себя?
- Скорее, открываешь себя заново. И ты права: я ничего в этой жизни не желаю больше, чем вернуть тебя. Но источник моей непреклонности не в давней привычке добиваться желаемого любыми способами, а в том, что сказала мне ты, Белль, совсем недавно, за несколько минут до того, как нас снова разлучили. Ты сказала, что, найдя то, за что стоит бороться, нельзя сдаваться. Ты говорила обо мне. И вспоминая ту минуту, я не могу себе простить, что просто слушал, не обнял тебя, не поцеловал. У нас оставалось всего несколько мгновений, и я их упустил. Я принимал дарованное мне сокровище, как должное, а ведь это был подарок. Ты была даром, который я ценил недостаточно, и потому вновь потерял. Я более не совершу подобной ошибки.
Они стояли в разных концах комнаты, полные надежд и сомнений, и Голд вновь почувствовал то волшебство, что соединяло их прежде. Это были слабые потоки, едва оформившиеся, едва осмелившиеся существовать, но они стали началом. Белль больше не была чужой и недосягаемой.
Суд
Суд
Ночью он вернулся в сон, который преследовал его в первые недели после Черной Среды. Они с Белль вновь стояли на дороге, Голд слышал выстрел, она падала за черту, и он не успевал ее удержать. Ночь за ночью он опаздывал на те несколько секунд. Несмотря на всю его силу, все его могущество, ему никогда не удавалось спасти тех, кого он любил.
Зал суда был переполнен. Голд стирал поверхность зубов в мелкую крошку, слыша отовсюду слащавую ересь сторонников капитана. Для него оставалось за гранью понимания, откуда у капитана за два месяца появились союзники и сторонники. Они называли Белль «случайной жертвой, поймавшей шальную пулю». Руки Голда горели от рвущейся на волю магии. Он мог бы одним щелчком лишить всех вокруг дара речи, воспламенить, раздавить, уничтожить. Мог бы обрушить на их головы своды здания и при этом выйти наружу целым и невредимым.
Прошлый вечер сейчас казался волшебным сном. После своеобразного выяснения отношений в гостиной они с Белль смогли провести пару часов вместе, не раня, не смущая, не испытывая друг друга на прочность. Он показывал ей дом и сад, рассказывал, где она любила бывать, какие изменения планировала внести в дизайн интерьера. Он радовался словно ребенок, наблюдая, с какой готовностью Белль впитывает детали своей прежней жизни, и откровенно любовался своей принцессой, поминутно гася непрошеные воспоминания о тяжести ее тела и нежности кожи.
Это было очень похоже на первые дни после разрушения проклятия, когда она вновь вернулась в его жизнь. Белль часто подходила к нему, касалась, сначала несмело, словно убеждаясь, что не спит, не грезит, изучала руки, гладила волосы, все повторяла, как это прекрасно и удивительно, что он снова стал человеком, а потом зарывалась в его объятья совершенно счастливая и успокоенная.
Почувствовав чей-то пристальный взгляд, Голд вскинул голову и встретился глазами с Эммой. Утром он еще раз попытался убедить ее закрыть дело. «Он просто исчезнет», - пообещал Голд, - «твои руки останутся чистыми».
Сейчас она смотрела на него с тревогой, ее мучили опасения, что, несмотря на официальную капитуляцию, Голд припрятал в рукаве пару козырей, и, прежде чем присяжные вынесут приговор, капитана найдут в его камере как минимум обезглавленным, в прямом соответствии с озвученными угрозами. Вместе с тем Голд читал в ее взгляде понимание и нечто, близко напоминавшее сочувствие. Она единственная знала, чего ему стоит контролировать свою силу, когда речь шла об убийце его счастья.
Не без злорадного удовлетворения Голд отметил, что все остальные в зале суда избегали его взгляда. Каждый из присутствующих был в курсе соглашения, заключенного между ним и королевской семьей.
Он заранее обо всем позаботился. Расставил людей как живые пешки по стратегически важным позициям. Эмма побоялась испытывать его терпение, когда он попросил не устраивать очную ставку Белль и капитану. Руби и Снежка приведут Белль точно к назначенному времени. Она не услышит ничего, что могло бы смутить ее картину мира. Мира, в котором не было магии, фей, Зачарованного Леса, принцев и принцесс. Мира, в котором не было и его. Но это пока, - напомнил он себе. Пока не полюбила снова, - напомнила надежда.
Он самолично вычитал и откорректировал список вопросов, которые помощник прокурора и адвокат собирались задать Белль. При этом присутствовал и судья, бывший в прошлой жизни часовщиком. Голд вдохновенно правил списки, слыша за спиной недовольное покашливание. Если кто-то пытался возразить против очередного вычеркивания, Голд постукивал по столешнице мизинцем правой руки, и тотчас полы адвокатской и судейской мантий начинали тлеть, и любые возражения сменялись молчанием. Контролировать правосудие в этом городе оказалось не такой уж сложной задачей.
Белль шла по проходу под аккомпанемент звенящей тишины. Никто не осмеливался взглянуть на нее, пока она не заняла свое место свидетеля. Белль же смотрела прямо перед собой и была бледнее чем обычно. Она и помыслить не могла, что в ее руках судьба целого города, что ее неведение - залог благополучия тысячи людей.
Одно ее появление даровало ему покой.
Она держалась превосходно. Его маленькая храбрая девочка держалась по-королевски, как и подобает урожденной принцессе. В те минуты он гордился ей, восхищался и полюбил бы еще больше, будь это возможно.
Белль выступала на стороне обвинения, и помощник прокурора, разделавшись со своими обязанностями, передал свидетеля в распоряжение защиты. И все шло своим чередом, пока адвокату не пришла в голову опасная мысль, что даже влюбленный маг не станет сжигать человека заживо на глазах у сотни очевидцев. Он задал Белль один из вычеркнутых вопросов:
- Вы видели, кто стрелял в вас?
- Я не помню.
- Не помните, или не видели?
- Я.. я не знаю.
- Тогда защита вынуждена просить судью допустить обвиняемого в зал суда, с тем, чтобы пострадавшая могла точнее определиться в своих ответах.
В следующий момент все вышло из-под контроля, карточный домик рассыпался.
В глубине зала отворились двери, и двое приставов ввели капитана. Черно-красная пелена закрыла окружающий мир от Голда, и он не сразу совладал с порывом обратить затянутое в робу тело в кучку пепла. Пространство гудело от голосов, раздались свистки и вопли. Сторонники капитана что-то кричали и теснили передние ряды.
Капитан лихорадочно шарил взглядом в окружавшей его толпе, и вдруг заметил Белль на месте свидетеля, одинокую вжавшуюся в стул фигурку. Он оскалился, сделал мощный выпад в ее сторону, почти вырвавшись на мгновение из рук охранников. В ту же секунду Голд оказался рядом с ней, закрывая собой, заслоняя от ярости обезумевшего человека, создав попутно невидимую магическую преграду, а капитан закричал:
- Ты не помнишь его, не помнишь!! Ты понятия не имеешь, кто он такой!! Он больше ничто для тебя, ничто и никто, пустое место!! - он скалил зубы, кривлялся, гоготал, извиваясь в руках конвоиров. - И они жили долго и счастливо!! Но не вместе!! Конец сказки!!
Голд схватил оцепеневшую Белль за руку и повел прочь от капитана, прочь от беснующейся толпы; ее била дрожь, она низко пригибала голову, пряча от людей расширенные от ужаса глаза. Когда они оказались в коридоре, и толстые двери приглушили крики, Голд привлек ее к себе, обнял, защищая, утешая, и Белль на несколько секунд задержалась в его объятьях, прежде чем смущение одержало верх над только что пережитым кошмаром.
- Почему этот человек так сильно меня ненавидит? - она все еще дрожала и избегала его взгляда.
- Он ненавидит меня. А ты для него была лишь средством причинить мне боль.
После слушания они стояли и смотрели, как сопротивлявшегося капитана заталкивают в полицейский фургон. Он крутил головой и скалился в отвратительной ухмылке. Белль отвернулась, и Голд почувствовал ее пальцы в своей ладони, инстинктивно легко сжал, успокаивая.
Когда все закончилось, и машина тронулась в направлении тюрьмы, они все еще стояли неподвижно, и он ощущал ее дыхание на своем плече. Словно опомнившись, Белль осторожно высвободила руку, отступила на шаг, спросила:
- Ведь ты не сдашься?
- Нет.
- Ты сделаешь все возможное, чтобы вернуть меня?
- И невозможное, если придется.
Она улыбнулась и сказала то, что он мечтал услышать:
- Это хорошо. Потому что я решила, что хочу вспомнить тебя.
А потом он смотрел, как она уходит, и слышал выстрел, и вновь терял ее, опаздывая на несколько проклятых секунд. Счастье, свет, сама жизнь выскальзывали из его рук, оставляя в холодном одиночестве. Он даже не успел поцеловать ее в последний раз.
- Белль!!
- Да? - она оглянулась, остановилась, доверчиво улыбаясь.
Голд преодолел те немногие шаги, что разделяли их, отбросил трость, сжал ее лицо в ладонях и поцеловал. Она ответила, удерживая его, притягивая к себе, продлевая поцелуй.
- Я люблю тебя, - прошептал он ей в губы. - Я люблю тебя.
Она улыбнулась, и он еще раз поцеловал ее в улыбку. Потом отстранился, пытаясь удержать равновесие.
- Иди.
Белль ласково провела ладонью по его щеке, прошептала «До завтра!» и выскользнула из объятий, смягчив мучительное воспоминание о том, что он не смог ее удержать.
Незадолго до полуночи Голд получил сообщение от Эммы:
«Капитан мертв. Я получила ордер на твой арест. У тебя есть двадцать минут, чтобы исчезнуть из города»
Под водой
Под водой
За свою долгую жизнь Голд перечувствовал многое, но никогда еще не испытывал столь сильного желания расхохотаться, как в ту минуту, когда осознал произошедшее.
Какая фатальная близорукость! Так попасться в собственную ловушку!! В его умнейшую голову не приходило, что кто-то может желать смерти капитана больше него самого. Более того, зная, как сильно ненавидел его капитан, Голд готов был поверить, что заключенный сам себя прикончил, но вердикт патологоанатома исключал самоубийство.
Белль... Спустя три дня после его возвращения, она позволила поцеловать ее и даже ответила на поцелуй. Если бы он тогда не уехал... Голд всерьез обдумывал, не избить ли себя собственной тростью. Он не должен был уезжать. Он должен был остаться, поселиться в ее палате, перевезти туда все ее книги и рисунки, сидеть рядом, читать ей, держать за ручку, развлекать своими остротами, о, да что угодно, только быть рядом, не потерять ни единой минуты. А потом сказать, что они обручены, или даже женаты, подделать бумаги при необходимости, но добиться разрешения забрать ее в свой дом. Возможно, воспоминания Белль о прошлом утеряны навсегда, но он бы вернул ее, они снова были бы вместе. Тот поцелуй не оставлял сомнений: он бы вернул ее, будь у него больше времени. Но время никогда не было на их стороне.
Он знал, что Эмма не приедет. Никто не посмеет провести темного мага через нелепую юридическую волокиту этого мира: арест, звонок адвокату, прошение к судье, выход под залог. Бессилие законов этого мира перед могуществом магии забавляло.
То, что случилось, будет иметь последствия совсем иного рода. После громких угроз и обещаний казнить капитана ни одна живая душа в городе не поверит в его невиновность. А Белль, благодарение небесам, была живой. Но кто мог настолько сильно желать предотвратить их воссоединение, что не остановился перед убийством хорошо охраняемого заключенного?!
Конечно, всегда оставался вариант, что убийца преследовал личные цели, не имевшие отношения к судьбе Голда и его принцессы, но, учитывая все обстоятельства, в такой расклад поверить было нелегко.
Они не станут будить девушку, которая не далее как несколько часов назад подвергалась нападению преступника, однажды уже покушавшегося на ее жизнь, сообщением, что ее обидчик, наконец, наказан, и, вероятнее всего, руками человека, которому она едва начала доверять вновь. Они повременят с этим до утра. У него есть целая ночь, чтобы работать и планировать дальнейшие шаги.
Эмма все-таки приехала. Не найдя Голда в доме, спустилась в подвал, нерешительно остановилась на пороге, наблюдая за его сосредоточенными манипуляциями с картами города и разноцветными жидкостями. Без особой надежды развернула бумагу с ордером:
- Как насчет того, чтобы соблюсти хотя бы видимость закона? Проведешь эту ночь в камере..
- Как насчет того, чтобы отправиться в ад?
- Голд...
- Эмма, не трать слова попусту. Ночь в камере, дорогая? Следующая шутка? Я, как видишь, крайне занят. Мне нужно вычислить самоубийцу, который попытался меня подставить.
- Его ты тоже убьешь?
Они обменялись долгими взглядами. Эмма сдалась:
- Хорошо, да, я не верю, что ты причастен. Но остальные настроены весьма...
- Категорично?
- Решительно. И они имеют влияние на Белль. Пока тебя не было..
- Где она сейчас?
- Ты знаешь.
- Догадываюсь. Под крылышком матери года.
- Мы все стараемся поступать правильно.
- И как обычно, ошибаетесь на каждом шагу. Мне нужно работать. Увидимся утром.
- Тебе не стоит приходить.
- Ты же помнишь, Эмма: я оставляю все решения за собой.
- Так ты не собирался его убивать?
Короткий смешок. Пауза.
- Что ж, раз уж мне все равно смешали карты.. Я бы не стал делать этого в разгаре процесса, и не выбрал бы столь кровавый способ. Все было бы.. эм.. менее очевидно, скажем так.
Чарминги ждали его на крыльце.
- Она не желает видеть тебя.
- Что вы ей сказали?
- Уходи, Голд.
- Что вы ей сказали?!
- Правду.
- Я только хочу поговорить...
- Ты не войдешь.
Голд отступил на шаг, смерил Дэвида изучающим взглядом.
- В самом деле, ваше высочество? Вы пытаетесь удержать темного от того, чего он хочет? Вся эта ситуация мне напоминает.. ах да.. там было чуть больше реквизита, - плащи, мечи, - но в плане отношений мы все еще лесные жители, не так ли?
- Проваливай!
- Мистер Голд, пожалуйста, - вступила Белоснежка, - девочка столько пережила, так настрадалась..
- О, вы прекрасно знаете, что я не воспользуюсь и каплей магии, рискуя вновь потерять ее доверие, потому и осмелели! Кучка обнаглевших детей, поставивших все, самую свою жизнь на то, как дорога мне Белль!
- Так наша ставка сыграла? - спросил Дэвид.
- Ты забыл, что все, чем ты дорожишь — твоя жена, дочь и титул — мои великодушные подарки?
- Наша ставка сыграла, Голд?
Он медленно закрыл и снова открыл глаза, сдерживая ярость. Столь легко было бы обездвижить этих людей, устранить с его пути, заставить замолчать, но как потом объяснить это Белль?
- Партия не окончена.
Спустившись на дорогу, Голд поднял голову к окнам этажа, где находилась квартира Мэри-Маргарет.
- Белль! Белль!! Я не прикасался к капитану! Белль, ты же знаешь меня! Не помнишь, но знаешь, за эти дни не могла не узнать! Белль!!
Кружево занавески покалывало кожу на щеке, скрывая Белль от людей на улице. Ее глаза были сухи.
Руби вошла, сочувственно погладила подругу по плечу.
- Ты в порядке?
- Нет. Я совсем не в порядке. Я пытаюсь дышать под водой.
Догадка
Догадка
Снова один в пустом безмолвном доме.
Бессонная ночь дала знать о себе внезапно навалившейся усталостью. Голд опустился в кресло в гостиной и представил, что подушки сохранили тепло рук Белль.
Он начал замечать это задолго до первого поцелуя, в ту зиму, когда из-за снежных бурь они оба стали узниками Темного Замка. Как только она подходила ближе, его кожа становилась тоньше и магия слабела. Он не сразу понял, что происходит, а после не был достаточно усерден в попытках подавить зародившееся чувство. Он позволил себе думать о ней, даже мечтать, и надеялся, что девушка никогда не заподозрит его в способности испытывать привязанность и нежность. Она бы и не догадалась, не вмешайся в их судьбы чужая и жестокая душа.
Он отпустил ее. Как ни тяжело было вновь остаться одному, лишиться источника тепла и счастья, он совладал с собой и велел ей уйти. Но она встретила королеву и вернулась, чтобы погубить их обоих навсегда. Тогда, у прялки, в полумраке гулкого зала, впервые женщина просила мага позволить ей спасти его от него самого.
Голд широко распахнул глаза, потрясенный новым воспоминанием и догадкой. Женский голос говорил о настоящей любви и о возможности снять проклятье, но это не был голос Белль.
Она была моложе, чем принцесса, когда он привел ее в свой замок. Она полюбила своего учителя, но не смогла разбудить сердце монстра. Он посмеялся над ней и прогнал.
Нет фурии в аду страшнее, чем отвергнутая женщина.
Спустя почти век она продолжала мстить за то, что он отнесся с презрением к ее первому робкому чувству. То, что сделали с капитаном: Голд уже видел подобное, и сейчас, наконец, узнал характерные авторские штрихи в жестоком убийстве. И никого, кроме самого себя, он не мог обвинить в случившемся. Он собственноручно создал чудовище, отравлявшее его жизнь и в том мире, и в этом. Четыре судьбы - матери, дочери, мага и его принцессы, - сплелись в тугой вневременной узел, пустили корни друг в друга, а капитан оказался проходной пешкой в этой сложной игре.
Тот, кто любит так сильно
Тот, кто любит так сильно
Белль проснулась, села в постели, столкнувшись с темнотой. Она не вспомнила, просто вдруг поняла, что знает, где искать. Вторая полка сверху, третья слева. Желтая тетрадь в мягком переплете с изображением замка на обложке. Белль зажгла лампу и принялась читать.
Встреча была горячей. Голд с трудом разбирал дорогу, возвращаясь домой. Наверное, сломана ключица, от боли он почти терял сознание. Поскорее бы добраться до места, смыть запах обгоревшей плоти и кровавые подтеки, вправить кость. Нельзя пользоваться магией, за это придется платить, а у него и без того накопилось немало магических долгов. Он решил, что лекарств, которые он заготовил в своем подвале, достаточно, чтобы справиться с такими ранами.
Найти бы еще средство, которое помогло вытравить из памяти злобные крики: "Чем эта девчонка лучше меня, той, какой я была тогда?! Я была моложе, и уж точно милее! Почему ты выбрал ее?!" И заключительный хрип "Ты ее не получишь! Ты не захотел меня, но и ее ты тоже не получишь!"
Все позади, - убеждал он себя, - она больше не сможет преследовать Белль. Никто больше не станет выискивать по свету врагов мага вроде капитана и натравливать их на его любимую принцессу. Но ее последние слова продолжали звучать в сознании, сея зерна сомнений и опасений.
Кость оказалась цела, только вывих. Он быстро справился с ним и другими повреждениями, принял душ. Вторые сутки без сна и битва со смертельным врагом - сон забрал Голда, едва голова коснулась подушки.
Поздним вечером его разбудил звонок в дверь. Голд спустился, открыл: на пороге стояла Белль, и, хотя сейчас в ней не было той смелости, как когда-то давно, другим вечером, в другом мире, она вернулась. Сон испарился, надежда затопила сердце. Она вернулась!
Пару минут они просто стояли и смотрели друг на друга, потом Голд протянул руку и она приняла ее и вошла в его дом. В темноте, держась за руки, они проследовали в гостиную, Голд включил свет. И тут она увидела его раны.
- Что с тобой случилось?! - воскликнула Белль.
Голд поморщился. Он почти забыл о том, как выглядит после битвы. С сожалением подумал, каким прекрасным мог бы стать этот вечер.
- Я встретился с прошлым, - сказал он вслух, - пришлось отдать пару долгов.
Белль пристально глядела на него, понимая, сколь о многом он умалчивает, понимая, что такие раны наносят, когда пытаются убить, и если он все еще жив, значит, его противник, скорее всего, мертв. Она решила, что расспросы бесполезны.
- Я нашла вот это, - Белль достала из сумки желтую тетрадь. - Она... я.. все записывала, все наши сказки. Ты знал об этом?
- Нет, - Голд медленно листал тетрадь, взгляд выхватывал отдельные строчки, рисунки на полях. Здесь была вся их история, с первой встречи, история красавицы и чудовища, но впервые он видел ее глазами Белль и узнавал, как по-разному они с ней воспринимали одни и те же события.
- Когда я читала, мне показалось, что для нее... для меня.. граница между реальностью и фантазией была очень тонкой. Как будто я медленно теряла рассудок. Меня из-за этого заперли в больнице?
Голду показалось, что его ударили, кровь отлила от лица. Он сжал ее пальцы, заглянул в глаза.
- Нет! Ты не должна так думать! То было злосчастное стечение обстоятельств, нарушение закона.
- Разве? А я написала, что меня закрыли, чтобы спрятать от тебя, а тебе сказали, что я умерла, - голос Белль звучал все тише. - Что здесь правда, что выдумка? Я совсем запуталась... Мы придумали так много символов, знаков, все эти шторы, чашки, розы...
- Мы ошибались, Белль! Мы слишком часто позволяли предметам и другим людям прятать истину, разлучать нас, скрывать друг от друга. Для "нас" нужны только мы! Не чашки, не замки, не розы. Только ты и я.
Их пальцы и взгляды переплетались все теснее, ведя свой собственный диалог.
- Посмотри в начале. Эпиграф, который я выбрала к нашей истории. Прочитав последние записи в тетради, я некоторое время чувствовала себя совершенно потерянной... Я не знала, чему верить. А потом вернулась к началу и поняла, что верить можно только этому. Это правда? Я на самом деле любила тебя так сильно?
Голд открыл первую страницу и прочел:
"Тот, кто любит так сильно, что хотел бы любить в тысячу раз сильнее, все же любит меньше, нежели тот, кто любит сильнее, чем сам того хотел бы. Люк де Клапье де Вовенарг"
Белль наблюдала за ним, пока он читал. Голд не поднимал головы, он боролся со страданием, захлестнувшим его после тех строк. И вдруг услышал жесткое:
- Если это правда, то он заслуживал смерти.
- Кто?
- Капитан. Он убил "нас". Он убил то, что было между нами. Он заслуживал смерти. Ты удивлен?
- Это что-то новое, - Голд был потрясен, но счел за лучшее скрыть свое изумление ее словами. - Раньше ты никогда не оправдывала убийства.
- Все когда-то случается впервые, - Белль устало потерла сухие глаза. - Но я не оправдываю. Лишь подвожу итоги. Я любила, меня любили. Я была счастлива. Тот человек убил все это. Ты говорил, что он преследовал меня и прежде. Он набросился на меня в зале суда. Если бы не ты... Теперь он наказан. Мне больше нечего бояться.
- Но утром ты не захотела увидеться со мной потому, что считала меня убийцей.
- Нет. Не поэтому. Я не желала встречаться с тобой, потому что еще не успела разобраться, что же я хочу тебе сказать. Я говорю это сейчас. А утром мне было трудно дышать от этих новых мыслей и чувств... Все те прекрасные люди были рядом и помогали мне в течение двух месяцев. Тебя я знала три дня. И, тем не менее, после того, как они сообщили мне, что ты убийца, а ты пришел и позвал меня, я с трудом удержалась оттого, чтобы не броситься следом. Я стояла у окна, смотрела, как ты переходишь дорогу, и знала, что должна быть там, рядом с тобой, а не оставаться с теми, кто объявил тебя вне закона.
- Они заботились о тебе, пока меня не было. А теперь стараются оградить от того, кого считают опасным и недостойным твоего доверия.
- Верно. Но для них я всего лишь сломанная игрушка, очередной спасательный проект. А что я для тебя?
- Все. - Он так желал увидеть ее глаза в эту минуту. - Этого достаточно?
- Вполне. - Она снова взяла его за руку. - Если хочешь..
- Да?
- Мы можем попробовать.. начать сначала..
Голд затаил дыхание, мысленно позвал ее взглянуть на него.
- Ты говорила, что никто не может решать твою судьбу за тебя.
- Похоже, я только что это сделала, - Белль, наконец, подняла глаза, улыбаясь неуверенно, неровно, и Голд догадался, как ненадежен пока ее выбор.
Он покачал головой, давая понять, что не верит. Белль потянулась к нему, легко поцеловала, словно убеждая, но он снова покачал головой, показывая, что она не связана словом, что он оставляет двери открытыми. Белль отодвинулась, сняла ладонь с его руки.
- Мы начнем все сначала, - повторила она, - и будем надеяться, что все сработает, как в нашей сказке: я снова полюблю тебя, ты меня поцелуешь, и я все вспомню.
Усилием воли Голд заставил себя сказать:
- Тебе пора. Уже поздно.
- Прогоняешь? - она лукаво улыбнулась. - Будешь кричать, что никто и никогда не сможет полюбить монстра? Даже если ты убил человека, который стрелял в меня, даже если тот, кто нанес тебе эти раны, уже мертв, я все еще здесь, и я хочу остаться. - И, не слушая его возражений, она решительно поднялась с дивана, и направилась к выходу. - Я принесу нам что-нибудь поесть. Да, я помню, где кухня. Вернее, уже знаю, - поправила она себя.
Голд все еще пытался решить, позволить ей уйти сегодня или остаться, когда услышал шаги за спиной и голос Белль:
- Кто вы?
Ваниль на память
Ваниль на память
Белль стояла в дверях, в руках у нее был бокал, на треть заполненный прозрачной жидкостью. Она смотрела на Голда взглядом человека, встретившего призрак.
- Кто вы?
- Белль, что это?! Что ты выпила?
Он уловил момент, когда она его узнала. Выражения страха, изумления, смятения и недоверия сменялись на ее лице, уступив, наконец, место ужасу, смешанному с радостью, если такое вообще возможно.
- Это ты? - прошептала Белль.
Голд пытался проглотить колючий ком, сдавивший горло, и не мог произнести ни слова.
- Ты стал человеком? - Ее глаза медленно наполнялись слезами. - Значит, я успела? Я сбежала от королевы и вернулась к тебе?
С трудом, но ему удалось спросить:
- Ты собиралась вернуться ко мне? После того, как я прогнал тебя?
Его Белль никогда не рассказывала ему об этом. Хотя в тот злосчастный вечер, на дороге, возможно, она просто опустила часть истории...
- Ты стал человеком..,- она больше не сдерживала слез, и в ее глазах больше не было страха, лишь тихая удивленная радость. И нежность. Такая глубокая всепрощающая нежность, что Голду снова стало не хватать воздуха. Он хотел подойти к ней, но тело не слушалось.
- Белль, что ты помнишь?
- Я помню, как решила вернуться... но вместо твоего оказалась в замке королевы, в темнице, а потом вон там, - она указала на холл позади себя и медленно огляделась вокруг. - Что это за место? Почему мы выглядим так странно?
- Это другой мир. Я перенес нас всех сюда, чтобы найти своего сына.
- Ты перенес и меня? Ты не забыл обо мне?
- О Белль! - Голд, наконец, стряхнул оцепенение, сделал несколько шагов. - Я никогда не забывал о тебе!
Бокал в ее руках снова привлек его внимание, наполняя душу отчаянием. Хриплый голос зазвучал в сознании: "Ты не выбрал меня, но и ее ты тоже не получишь!" Возможно ли, что созданный им однажды демон сумел каким-то образом оставить последнее слово за собой, в очередной раз забрав их с Белль общие воспоминания, стерев достигнутое согласие и доверие, отбросив его назад? Нет, - ответил он себе, - если бы к напитку в руках Белль приложила руку та женщина, его принцессы уже не было бы в живых.
- Где ты нашла это?
- Не знаю.
Он осторожно взял бокал из ее рук и вдруг уловил знакомый аромат. Ваниль. Прежде чем темнота начала поглощать ее душу, его вторая ученица во все свои отвары и настои добавляла по щепотке ванили, на все вопросы отвечая лишь печальной улыбкой. Маг не допытывался, а она никогда не была склонна откровенничать, но что-то подсказывало ему, что ванильный аромат, наполнявший временами его замок, как-то связан с кольцом, которое тогда еще юная королева носила на цепочке на шее.
Исчезновение из памяти Белль лет, проведенных в психиатрической больнице, приобрело смысл. Его вторая ученица - а он уже не сомневался, что этот напиток приготовила именно она, - не смогла стереть печальных воспоминаний Белль из прошлого мира, но сумела удалить память о тех страданиях, что причинила ей в мире этом. Попутно уничтожив и все счастливые моменты, которые Белль провела с ним, - печально подумал Голд, но тут же одернул себя. Она и так сделала больше, чем удалось ему. Ученица превзошла мастера. Он навсегда избавил королеву от матери, разрушавшей ее жизнь, а она поставила точку в их многолетнем противостоянии, вернув чудовищу его красавицу. Еще одна война была окончена в тот день.
Они стояли так близко друг к другу, кто-то должен был сделать первое движение. И сделала его Белль. Она всегда была смелой. Она всегда выбирала прямые пути. Ее пальцы коснулись его плеча и волос, провели по виску, изучая новый для нее человеческий облик любимого существа.
Голд чувствовал короткие электрические разряды от несмелых ласковых прикосновений, и сдерживал изматывающее желание заключить ее в объятья, прижать к себе, слиться в одно, спрятать ее ото всего мира, чтобы никто и никогда более не смог их разлучить.
Белль всматривалась в его глаза, ища в них то, что когда-то давно пробудило в ней нежность и доверие. И, наверное, найдя наконец, впервые улыбнулась сквозь слезы.
- Все хорошо, Белль, все хорошо..- Он касался ее так легко, словно она была соткана из солнечных лучей, и любое неосторожное движение могло развеять прекрасный мираж. - Главное, что ты помнишь наше прошлое в том мире, наш замок, поцелуй, и то, что ты решила вернуться ко мне... А в этом мире... мы начнем все сначала.
Голд раскрыл ее ладонь и прижался губами. Им в очередной раз предстояло пройти известный путь. Все повторится вновь. Они снова будут перемещаться в пространстве дома, все время думая друг о друге и не смея сближаться, Белль будет гладить его волосы, изучать руки, проверяя, не грезит ли она, и повторять, как счастлива, что он стал человеком, а потом он будет все чаще целовать ее по вечерам перед тем, как отпустить в ее комнату, пока однажды они не решат, что в той комнате больше нет необходимости.
- Мы начнем все сначала, - эхом повторила Белль, затихая в его объятьях, и Голд, не удержавшись от усмешки, подумал, что это становится традицией.
@музыка: Our Lady Peace - Not Enough / One Two - Without You
@темы: Belle, Once upon a time, Rumpelstiltskin/Mr. Gold, fanfiction
-
-
20.02.2024 в 11:44Look at these ideal methods for Web-site advertising:
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Prodvizhenie-ssylkami-175884-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Kursy-seo-881259-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Optimizaciya-sajta-817693-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Ssylki-ne-rabotayut-154560-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Kak-prodvinut-sajt-samostoyatelno-855179-12-05
If interested, publish to PM and e book early access